Анна, Ханна и Юханна - Мариан Фредрикссон

Арне собрался ехать в Стокгольм, чтобы поставить Рикарда на место.

— Тебе придется ехать в Гонконг. Он теперь работает там, — сказала Анна.

Меня резануло по сердцу от того, что сказала Мария:

— Это папин грех.

Мы ничем не могли ей помочь, мы даже не могли оставить у себя Марию. Когда Анна с детьми уехала, чтобы поменять квартиру на меньшую и найти постоянную работу, я позвонила Кристине Лундберг и попросила ее держать меня в курсе.

— Анна такая гордая, — сказала я, — и такая решительная.

— Я знаю. Буду звонить втайне от нее один раз в неделю. Но вы там не волнуйтесь, она сильная.

В июне Арне поехал в Стокгольм помочь Анне с переездом. Она получила двухкомнатную квартиру и место в садике для обоих детей.

Арне говорил то же, что и Кристина:

— Она у нас сильная, справится.

В октябре умерла мама. Умирала она тяжело, до самого конца кричала от боли.

После ее смерти я спала двое суток. Арне позаботился о похоронах, а я, вернувшись к повседневным делам, почувствовала облегчение. Мне стало спокойнее и за нее, и за себя. Хоронили ее в пятницу. На могиле Рагнар произнес речь.

В воскресенье он умер — случайный выстрел на охоте. Я заболела, меня тошнило и днем и ночью, потом начался кровавый понос, и я очень ослабла. Когда я уже не могла стоять на ногах, мы обратились к врачу, и через неделю я оказалась в больнице.

Язва желудка. Операция.

Думаю, что после той осени я так и не стала прежней.

Впрочем, я несколько преувеличиваю.

Просто хочу сказать, что после смерти мамы и Рагнара я стала старухой — окончательно и бесповоротно. Но теперь это было мне безразлично.

Чувствуется, далеко не все хорошо в этом моем рассказе. Беда в том, что я не могу сделать его правдивым. В свое время я читала много книг воспоминаний и всегда находила их неискренними. Очень скоро в любой из таких книг я начинала видеть, как автор выбирает лишь некоторые из воспоминаний, но почему он проливает свет именно на них? Очень быстро начинаешь понимать, что автор хочет спрятать во мраке.

Как поступила я? Уверена, что ничего не выбирала, во всяком случае осознанно. Память сама вела меня, останавливаясь то здесь, то там.

Думаю, что и я оставила в этих воспоминаниях множество пропусков и белых пятен. Но и сама не знаю, что это за пятна. Думаю, это касается вещей настолько тяжелых, что я не осмелилась их вспомнить.

Вот сейчас мне вспомнился день, когда Лиза пришла навестить меня в больнице после операции.

Это была первая, самая трудная послеоперационная неделя. Рана на желудке начала заживать, боль стала меньше, но я была так измождена, что спала и день, и ночь.

Я опасалась встречи с Лизой, мне не хотелось видеть ее скорбь. Вот я опять уклоняюсь от истины — мне просто не хотелось видеть человека, имевшего право скорбеть по Рагнару.

Лиза была бледна, но спокойна и приветлива. Я заплакала и сказала:

— Это так несправедливо, Лиза. Рагнар должен был быть бессмертным.

Она рассмеялась надо мной, и когда сказала, что это ребячество, я ее почти возненавидела. Но она продолжила:

— Ты так никогда и не стала взрослой в отношении к своему старшему брату, ты просто слепо его обожала.

Я действительно зажмурилась и подумала, что она на самом деле права. Я так никогда и не стала взрослой в том, что касалось мужчин. Сначала обожала отца, потом Рагнара. Арне тоже обращался со мной как с неразумным ребенком. Как я могла дойти до этого? Я упивалась своим унижением, как горько-сладкой карамелькой.

— Но Рагнар был превосходным человеком, — сказала я наконец.

— Ну да, — согласилась Лиза. — Он оставил после себя пустоту. Но она уже заполнилась — облегчением.

Заметив мою растерянность, она стала необычно красноречивой, что было для нее совсем не характерно:

— Ты не понимаешь? Мне не надо больше без сна лежать ночью в постели и ждать его возвращения, не надо думать, где он и с кем, не надо догадываться, кем от него пахнет на этот раз. Все, я в последний раз выстирала его испятнанные кальсоны. Хватит.

— Лиза, милая Лиза…

— Да, да, — сказала она.

Постепенно мы успокоились.

Полчаса она рассказывала мне о своих планах на будущее. Она купила большую квартиру в каменном доме на Спренгкулльсгатан, наискосок от своего магазина. Она переедет туда и приспособит одну из комнат под швейное ателье.

— Хочу расшириться, — сказала она. — Мы с мальчиками продаем транспортную контору и думаем купить большой магазин на углу — там, где в прежние времена Нильссон торговал одеждой. Мы его переоборудуем, сделаем красивым и изысканным. Анита занялась этим, придумывает выкройки. На следующей неделе мы с ней поедем в Париж, посмотрим новые модели.

Я внимательно ее слушала. У моей постели сидела новая, незнакомая мне прежде сильная Лиза. В тот момент она была мне отвратительна. Она плюнула на моего брата, да, это так. Но еще хуже было то, что она была на воле, а я — в клетке.

— Я помню, как мне позвонила Анна и рассказала о своем разводе. Я поздравила ее от всего сердца. Рикард Хорд — фокусник, такой же, как Рагнар. Господи, Юханна, если бы я смогла сделать то же, что она, когда была молода.

Это был единственный момент, когда она погрустнела.

Собравшись уходить, Лиза сказала:

— Сейчас идет полицейское расследование несчастного случая на охоте. Все говорит о том, что друг, застреливший Рагнара, невиновен. Рагнар покинул свое место и вышел из леса прямо за лосем. Это была его вина — нарушение правил и утрата бдительности.

Я изо всех сил старалась подавить мрачные мысли мыслями еще более мрачными. Например, об Аните, золовке Лизы, которую я страшно не любила. Она училась в швейном объединении и шила красивые платья, такие же красивые, как она сама. Эта особа способна вырвать то, что ей нужно, из глотки. Я уже знала, кто будет хозяином в новом предприятии Лизы, и от души надеялась, что их затея лопнет ко всем чертям.

Потом мне стало стыдно — я вспомнила, что говорил Рагнар: «Анита напоминает мне тебя в молодости, когда ты работала на рынке у Ниссе Нильссона».

Вечером у меня началась лихорадка, мне сделали укол, и я уснула. Я проспала ужин и проснулась только в четыре часа утра, без температуры и с совершенно ясной головой. У меня теперь была масса времени обдумать то, что сказала мне Лиза. О фокусниках, таких, как Рагнар и Рикард. Об Арне, который не был фокусником и во многих отношениях был еще более инфантильным, чем я. О том, что я знала это и сама сделала его сильным человеком, отдав ему власть в семье.

Потом я снова думала о Рагнаре. Может быть, он так покончил с собой?