Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров - Олег Фролов

В какой-то момент наблюдатели на земле заметили, что машина Сола-ра стала все больше припадать на правое крыло, то и дело грозя перевернуться. По всей видимости, в нее все-таки попала стрела и повредила хрупкое оперение. Механическая птица больше не могла маневрировать так, как было нужно, и теперь только неуклюже барахталась в воздухе на небольшой скорости. Теперь Сола-ра был обречен уже совершенно точно.

Мне хотелось бы сказать, что «произошло невозможное» или «его спасло чудо». Но… Этого не случилось. Жизнь Сола-ра прервалась в течение одной минуты, но прервалась так, что мне только и остается сказать: «Произошло невозможное». Или еще лучше: «Он сделал невозможное».

В тот момент, когда один из храмовников решил больше не тратить стрелы на обреченного противника и просто спикировал сверху, чтобы разбить машину Сола-ра лапами, тот не стал бросаться в стороны или уходить вниз. Тем более, что на это уже не оставалось времени и пространства.

За секунду до удара мой ученик позволил своей птице лучшее, на что она еще была способна – кувыркнуться через поврежденное крыло. Длины другого крыла и энергии вращения оказалось достаточно, чтобы нанести мощнейший удар снизу на опережение. И хоть в пикировании крылья храмовой птицы были сложены, и оперение почти не пострадало, от удара механизм заклинило, и одно из них уже не могло развернуться обратно.

Последним, что увидели наблюдатели с земли, были обломки машины Сола-ра, уничтоженной лапами Камо-те, и сама храмовая птица, которая с огромной скоростью вращалась и падала носом вниз. Внешне она казалась совершенно целой и словно пыталась ввинтиться в поверхность, переломить остров пополам. Конечно, остров устоял, чего не скажешь о Камо-те и ее наезднике.

Сола-ра лишился жизни. Но лишился жизни так, как были способны немногие, даже более опытные наездники. Жаль, что в эпоху героев и подвигов слишком быстро забываются герои одного подвига – такие, как Сола-ра. Вряд ли в этой истории мне придется вспомнить о нем еще раз. Но его поступок велик – более велик, чем роль многих заметных персонажей.

Минутой спустя, потеряв нескольких смельчаков, свою первую победу одержали и книговеры. Оставив выжженный след длиной в несколько десятков шагов, одна из храмовых машин поравнялась с постом перехватчиков. И их бросок был успешным – крюк зацепился за оперение крыла. В какой-то момент показалось, что Камо-те удастся спастись: ремень лопнул, не удержав на привязи тяжелую машину. Храмовнику почти удалось выровнять свою птицу.

Ему не хватило всего нескольких шагов. Широким соплом он зацепил и опрокинул металлический помост, оставленный здесь уммерами, окончательно потерял скорость и грузно упал в какой-то чахлый сад, срезав по пути пару деревьев. Еще один взрыв, горящие деревья, комья земли и камни, выброшенные вверх с огромной силой.

Таким образом, две из трех машин, оснащенных огнеметами, были уничтожены. Но осталась еще одна – именно та, наперерез которой я летел, сильно рискуя не достичь своей цели. Две храмовые птицы следовали за мной неотступно.

– Готов стрелять? – спросил я через плечо у Кир-ра, не отрывая взгляда от приближающейся огненной полосы, которую словно тянула за собой одна из вражеских машин.

– Нет еще… В сторону! – внезапно повысив тон, закричал стрелок.

Не раздумывая, бросаю Ши-те на бок и тем самым спасаю нас от прямого попадания. Стрела просвистела в шаге от корпуса. Оставалось только догадываться, как храмовнику удалось перезарядиться так скоро. Это короткое состязание, цена которого могла быть очень высокой, Кир-ра проиграл. К счастью, на этот раз – без фатальных последствий. Через несколько секунд он выстрелил в ответ, но, конечно, к тому моменту храмовник уже предусмотрительно отстал.

Я в очередной раз поднял глаза на стремительно приближающуюся Камо-те с пламенным хвостом, подумал что-то о направлении удара и тут вдруг… увидел. Понял. Осознал.

Прямо перед ним. Прямо на пути ослепительного столба огня – постройка слишком знакомая, слишком узнаваемая, слишком понятная за последние солнечные циклы. Умм-кан женского рода, к которому принадлежала Миа-ку. Там, где без сомнения была сейчас она сама и Тами-ра.

Страх и ужас от происходящего сейчас внезапно материализовался и ударил в живот со всей силой. Абстрактные люди, которые один за другим сгорали в своих уммах, вдруг воплотились во вполне конкретных людей – людей, которые были и есть для меня дороже всего остального. Сердце словно рвануло со своего места, ударилось о грудную клетку, обмякло и стекло куда-то вниз, а внизу живота все сжалось в тугой и плотный комок.

Я не успевал. Я не мог успеть.

Все свою волю я вложил в то, чтобы замедлить, остановить время. И оно, кажется, даже потекло медленнее. Но от этого я сам не приближался к врагу быстрее. В неторопливом, тягучем, раскаленном докрасна от напряжения потоке времени я наблюдал, как полоса огня захлестнула крайние уммы и покатилась дальше. Несколько женских фигур выскочили из бокового прохода, но, вероятно, многие оставались внутри, не понимая, что значит этот приближающийся гул, эти истеричные крики боли и ужаса.

Увидев меня на расстоянии каких-то нескольких десятков шагов, наездник Камо-то отключил огнемет, но дело было сделано – прямо по центру умм-кана женского рода пролегла черная полоса, а над стенами поднимались языки пламени и клубы дыма.

– Куда!? Куда?!! – закричал из-за спины Кир-ра и попытался схватить меня за плечо, вывернувшись в своем седле.

Но удара уже не избежать. Я не хотел его избегать.

Мощный толчок и тут же – скрежет металла. Мир качнулся, мелькнули искры. Вырвался и тут же оборвался где-то рядом вопль.

Я потерял ориентацию в пространстве всего на секунду или две. А когда снова осмотрелся, то с удивлением обнаружил, что Ши-те кренится вправо, но продолжает лететь вперед. Где-то позади прозвучал глухой удар и характерный грохот рухнувшей стены.

Не раздумывая, я завалился на хвост, моментально погасил скорость и без подготовки сел на небольшую площадку, открывшуюся между двумя массивными умм-канами. Каким-то чудом успел отскочить в сторону прохожий.

Когти птицы проскрежетали по каменным плитам, а корпус машины сильно вздрогнул и опасно накренился. Но устоял. Устоял и замер.

Спустя несколько секунд я уже бежал по вырытому в толще острова узкому проходу, соединяющему площадку с местом, по которому совсем недавно прошел поток пламени. В нос ударил запах гари, а воздух вдруг стал сизым от дыма. Это я почувствовал за мгновение до того, как взлетел по ступеням и буквально выпал на открытое пространство перед пострадавшим умм-каном.

А здесь… Здесь творилось нечто невообразимое. Около двадцати женщин разных возрастов лежали, сидели на камнях или стояли группами и поодиночке. Их объединяло только одно – все они плакали, а многие – истерически кричали. Какая-то молодая мать, чье лицо мне было смутно знакомо, лежала без сознания совсем недалеко от стены умм-кана. И никто не подходил узнать, что с ней.