Небо без звезд - Джоан Рэнделл

– Я никогда еще не встречал таких, как ты. Ты необычная девушка.

Взглянув на него, Алуэтт тоже перестала улыбаться. Теперь в ее глазах было сострадание. Она словно бы уловила грусть в его голосе и почувствовала необъяснимую перемену настроения. Надо же, какая проницательная!

Хотя, может быть, у него все его переживания просто на лбу написаны.

Глубоко вздохнув, Алуэтт села прямо.

– Это все из-за отца. Он не разрешал мне покидать Об… – Она спохватилась. – Запрещал мне выходить наружу. Так что я, наверное, и в самом деле похожа на призрак, поскольку прежде не бывала на свежем воздухе.

Искренность, звучавшая в ее голосе, поразила Марцелла. Она отвечала на вопросы. Доверялась ему.

– Вообще никогда?

Алуэтт мотнула головой, бросила взгляд на костер.

– Никогда.

Он наморщил лоб.

– Но почему тебя держали взаперти?

– Потому что папа… – она поискала подходящее слово, – боится за меня. И еще он…

– Очень строгий, – договорил за нее Марцелл.

Алуэтт удивилась:

– Да. Как ты догадался?..

– У меня дед такой же.

– Тоже строгий? – спросила Алуэтт.

Марцелл кивнул:

– Это для моего же блага, просто он очень хочет, чтобы я добился успеха. В смысле, я и сам тоже хочу. Но это трудно. Он очень… замкнутый. Никогда ничего не рассказывает.

– Как и мой отец, – хихикнула Алуэтт.

– Иногда мне бывает его жаль. Дедушка так много пережил. Особенно в этом году. В четвертом месяце он потерял близкого друга. Хотя эта женщина, возможно, была ему не только другом, но этого я точно не знаю, он никогда мне про это не говорил.

Алуэтт склонила голову к плечу, все так же внимательно слушая его. Словно хотела запомнить каждое слово.

– А ты его когда-нибудь спрашивал?

Марцелл фыркнул:

– Пробовал. Но стоит упомянуть ее имя, дед сразу замыкается. Ему тяжело об этом говорить. Он многих потерял в жизни. Моего отца – своего сына. Мою мать. А теперь вот и ее.

– Как видно, у тебя тоже было много потерь. Сочувствую.

Марцелл сглотнул.

– Спасибо.

– А как она умерла? Подруга твоего деда?

Марцелл уставился на свои ладони, с силой сжал их. Ему хотелось наконец поговорить с кем-то о командоре Вернэ – и обо всем случившемся, – но он почему-то чувствовал себя виноватым. Как будто обманывал доверие деда.

– Патриарх отправил ее на опасное задание, которого мой дед с самого начала не одобрял. Обратно она не вернулась.

Марцелл поежился, сознавая, сколь многого недоговаривает. Командора Вернэ схватили и расстреляли вместе со всем ее отрядом за покушение на королеву Альбиона.

– Постой, а кто твой дед?

Марцелл посмотрел на девушку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы распознать в ее темных глазах тревогу.

Она не знала, кто он такой.

Марцелл привык, что его все узнают. И первое сословие. И второе. И даже третье. Иногда ему чудилось, что вся Латерра напряженно за ним наблюдает, ждет, что выйдет из д’Бонфакона-младшего. Станет ли он, подобно прославленному деду, великим вождем? Или изменником, как отец?

Но эта девушка… каким-то чудом она не знала, кто перед ней.

И тем заинтриговала его больше прежнего.

Марцелл вдруг понял, почему она здесь, с ним. Почему согласилась с ним поехать. Почему его не боялась. Если Алуэтт узнает о его родстве с человеком, который извел всех дезертиров на Латерре, то он ее, конечно, больше не увидит.

– Ну… э-э-э, – пробормотал Марцелл, отчаянно старясь прогнать страх с ее лица. – Мой дед… в общем, он самый обычный человек… ничего особенного.

Она прищурилась, словно решая, верить ему или не верить. Марцелл поспешно вернул разговор к тому, с чего он начался:

– Словом, с ним иногда бывает трудновато жить. Но он меня вырастил. – Марцелл помолчал. – Вообще-то, не совсем так. То есть официально дед был моим опекуном, но он вечно очень занят. Меня растила гувернантка. – Он перешел почти на шепот. – Ее звали Мабель.

– Мабель, – повторила Алуэтт. – Это о ней говорилось в том письме на рубахе?

Руки Марцелла непроизвольно сжались в кулаки при воспоминании о встрече с Мабель на болоте.

– Да.

– Ты побывал у нее в Монфере? – спросила Алуэтт.

– Я… – Марцелл смешался. Он еще не решил, как стоит расценивать ту поездку. Все так запуталось. Шепот Мабель до сих пор стоял у него в ушах. И мелодия песни. А это лицо Тео: как будто он предал мальчика, заявив, что полностью одобряет Режим.

– Да, я там побывал, – кивнул он, – но это ни к чему хорошему не привело.

Одна бровь Алуэтт приподнялась, и несколько мгновений девушка всматривалась в него так, словно видела насквозь. Как будто и впрямь обладала некими сверхъестественными способностями и могла читать его мысли. Когда она снова заговорила, Марцелл не сомневался, что его сейчас обвинят во лжи, но Алуэтт вместо этого сказала:

– Значит, Мабель – твоя бывшая гувернантка. И та женщина, которую сегодня казнили, она ведь тоже была гувернанткой, да?

При этом воспоминании Марцелла словно бы ударили ножом в грудь. Каким-то чудом ему удалось ненадолго прогнать страшную картину, а теперь память вернулась с новой силой.

– Да. Надетта Эпернэ. Она была гувернанткой премьер-инфанты.

– Не понимаю, зачем ее убили, – продолжала Алуэтт. В ее глазах снова светился жар. Полыхала та ярость, какую он видел на Зыбуне. – Раньше ведь на Латерре никогда никого не казнили.

– Защитники Режима хотели преподать злоумышленникам урок. Не могли же они обойтись с убийцей наследницы Парессов так же, как с мелким воришкой. Новые преступления требуют новых форм наказания.

Объяснение слетело с языка так быстро, что Марцелл только потом спохватился, что повторяет слова деда. А когда сообразил, ему стало тошно. Он показался самому себе запрограммированным дроидом.

«Прекрати попугайничать, бездумно повторяя за дедом каждое его слово!»

Упрек Мабель заставил его вздрогнуть.

– Но ведь, убив гувернантку, эти люди и сами стали убийцами, – хрипло, но твердо возразила Алуэтт. – Теперь они ничем от нее не отличаются. Если только Надетта и впрямь преступница.

– Думаешь, она этого не делала?

Вопрос вырвался у Марцелла, как импульс из лучинета, отчаянно стремящийся обнаружить цель. И Алуэтт почувствовала это.

– Не знаю. А ты сам веришь, что гувернантка виновата в смерти девочки?

Вот оно. Откровенно ответить на этот вопрос он не мог. Во всяком случае, самому себе. И определенно, не деду. А ей? Этой странной, таинственной девушке-призраку, говорившей так, словно бы она пришла из иных времен или прилетела с другой планеты? Девушке, даже не знавшей, кто он такой.