Чумные истории - Энн Бенсон

— Могу себе представить, поскольку Изабелла уже и сама извелась, и изводит всех вокруг себя бесконечным нытьем. Ее общество очень приятно. Она живая, умная, и я очень люблю проводить с ней время, но она не привыкла к ограничениям, и у нее от них портится характер. — Со вздохом Адель опустила глаза — Мне так не хватает ее веселых шуток, и я буду только рада, когда все закончится.

— Так же как и я, леди Троксвуд.

Дверь приемной открылась, и появилась Кэт, следом за которой вошел сэр Джон. После положенных приветствий и реверансов девочка убежала к себе. Адель поднялась и отправилась доложить о его прибытии принцессе. Алехандро, проводив ее взглядом, погрустнел, что не укрылось от внимания сэра Джона.

— Красавица, не правда ли? — сказал он, застигнув юношу врасплох.

Он представить себе не мог, что чувства его так заметны. Никогда не испытывавший страсти, не имея любовного опыта, он считал их тайной, ни с кем не собираясь делиться, и не знал теперь, что сказать, чтобы себя не выдать. Еще его впервые посетила удивительная мысль: ведь другие видят то же, что и он! Поразив его своей неожиданностью, эта догадка к тому же пробудила на мгновение ревность. Невольно он покраснел, чем изрядно позабавил придворного.

— Не смущайтесь, друг мой, — сказал сэр Джон. — И не бойтесь, я не имею никаких на нее притязаний.

Алехандро, явно успокоившись, все же ничего не ответил, не зная, что сказать. В конце концов он решился задать мучивший его вопрос, не рассчитывая услышать в ответ ничего хорошего:

— Есть ли у нее жених или любовник?

Однако сэр Джон его успокоил:

— Ее высочество любит общество леди Адели и обещала, пока та при дворе, держать ее в своей свите. Адель осиротела — отец ее погиб во Франции, а мать умерла как раз перед чумой, — и теперь сам король должен позаботиться о том, чтобы выдать ее замуж. Однако, как вы имели уже счастье наблюдать, он не любит огорчать дочь и потому не торопится. — Очевидно задавшись целью перечислить достоинства фрейлины, придворный продолжил: — Я знаю ее с детства. Мы с ней в дальнем родстве, так что мне приятно видеть, как высоко вы ее оценили. Адель научилась находить с Изабеллой общий язык там, где остальные теряют терпение. Возможно, именно по этой причине принцесса искренне ее обожает. Адели удается взывать к лучшим чувствам ее высочества, и при ней она само обаяние. — Тут он понимающе улыбнулся Алехандро. — Однако достаточно похвал. По вашему смятенному взгляду я смею предположить, что ваш слух отверг бы любое недоброе слово о леди Троксвуд.

— Боюсь, она может решить, будто я не прочь завязать с ней роман, — сказал Алехандро, выдавая свое смятение. — Я был слишком занят учением и не умею обращаться с женщинами. Никогда еще я не встречал дамы, чьи достоинства были бы столь высоки, чтобы я забыл о медицине. Мои помыслы чисты, однако это сбивает с толку.

— В этом замке трудно найти человека с абсолютно чистыми помыслами.

— Да, вы уже говорили, — сказал Алехандро, припомнив историю Кэт.

От постоянного усилия, с каким он все время старался вникнуть в смысл гортанных звуков чужого языка и непонятных, обескураживающих чужих нравов, у него застучало в висках и разболелась голова. Раздираемый противоречивыми чувствами, страдая от того, какая пропасть между ним и Адель, Алехандро вспомнил свою безмятежную, счастливую жизнь в Сервере. «Я никогда больше не смогу стать одним из них, — подумал он. — Они никогда не поймут меня».

Тут вдруг он увидел, что перед ним стоят Изабелла и Адель. Он не заметил, как они вошли, не знал, долго ли они за ним наблюдали.

Заметив, что он наконец обратил на нее внимание, Изабелла дерзко вздернула подбородок.

— Сэр Джон и леди Троксвуд явились, чтобы мы в их присутствии скрепили своими печатями наш договор, — с вызовом сказала она. — Портной проведет в карантине не больше двух недель. Повторите для них условия сделки.

Алехандро рассказал им о договоре, после чего Изабелла устроила допрос, убедившись, что свидетели все поняли правильно. После чего, довольная скрепленным контрактом, отдала приказ сэру Джону:

— Подберите мне самого лучшего всадника, способного обернуться туда и обратно быстрее других, и велите ему держать коня наготове. Позднее я пришлю к вам с дальнейшими указаниями леди Троксвуд.

Отвесив галантный поклон, Шандос отправился выполнять приказ.

Принцесса повернулась к Адели:

— А вы вместе с доктором Эрнандесом ступайте к воротам. Передайте стражнику, которого выберет сэр Джон, чтобы немедленно привез ко мне портного по имени Джеймс Рид. Велите ему передать мастеру Риду, на каких условиях я на этот раз приглашаю его в замок. Если же ему не понравится перспектива провести две недели в карантине, то пусть стражник напомнит о моем к нему давнем благоволении, которое само по себе должно быть для него неоценимо. — Она повернулась к Алехандро: — А вы, разумеется, обязаны позаботиться о том, чтобы мастер Рид был устроен с удобствами. Я желаю, чтобы обращались с ним не хуже, чем когда он появлялся в замке при менее драматических обстоятельствах. Надеюсь найти в нем понимание. А также полагаюсь на вашу добросовестность, лекарь.

Адель сделала реверанс, Алехандро отвесил поклон, после чего они оба вышли из комнаты. Медленно пошли они по огромному замку, выбирая кружную дорогу к сторожевой башне, чтобы продлить минуты, проведенные наедине. «Боже милостивый, я не противен ей, — думал Алехандро. — Ей, как и мне, совсем не хочется расставаться».

И несмотря на то, что шел он выполнять поручение, которое было ему не по душе, это оказались первые счастливые минуты с тех самых пор, когда он вдвоем с настоящим Эрнандесом плескался в водах ласкового Средиземного моря. Время, как и тогда, будто остановилось, и рядом с этой прекрасной женщиной терзавшие его демоны успокоились.

Посреди ночи Кэролайн проснулась, еще во власти только что виденного приятного сна. Ей захотелось вспомнить его целиком, соединить в памяти оставшиеся обрывки.

Лошадь. Долгая скачка.

Она лежала с закрытыми глазами, то и дело соскальзывая в сон, который был отчетливым, и она ощущала скачку будто наяву, чувствуя, как тело подпрыгивает в седле. Выныривая из сна, она будто бы погрузилась в туман, когда не знаешь, где твоя рука. Она засыпала и просыпалась, металась в постели, пока не запуталась в простынях, и только тогда успокоилась. Наконец она снова окончательно погрузилась в сон, который стал еще ярче, подробнее, и она отдалась ему целиком.

Лошадь мчалась в мощном, ровном ритме, и Кэролайн пригнулась к лошадиной шее, чтобы спрятать лицо от ветра. Растрепавшиеся волосы слились с лошадиной гривой.

«Но я в жизни не ездила верхом, — запротестовал рассудок. — Откуда же я так хорошо знаю все эти ощущения?» Кэролайн вновь попыталась проснуться, но сон был слишком глубок. Ритм скачки становился быстрее, и Кэролайн показалось, будто она знает, куда мчится, и осознает, что по какой-то причине нужно держаться подальше от побережья. Чем быстрее скакала лошадь, тем неудобнее казались тесные лосины…