Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А где ваш Бенджамин? – не сдавался я. – Допустим, я уйду. А Бенджамин вернется? Где он сейчас? Ау! Бенджами-и-ин!
– Откуда мне знать. Парень вообще-то по ходу слабачок и подкаблучник. Не сумел воспрепятствовать сварливой женушке, она его и облапошила. Бабе и щупальца, и отдых, и бриллианты. А бедняжке Бенджамину – трехразовое питание в бело-голубой палате. Не густо для настоящего мужика и главы семейства.
– Согласен. Прикинь, он нас слышит, – мелькнула у меня догадка. – Затаился на задворках сознания и ждет, чем увлекательное представление закончится.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся мой внутренний голос.
– Не смешно, – вдруг услышали мы незнакомый баритон с хрипотцой.
– Это кто? – спросили мы с внутренним голос одновременно.
– Я.
– Кто я?
– Бенджамин.
– Ты здесь, парень?
– Куда же мне деться? Это ж моя голова.
– Ты уж извини, я не знаю, как сюда попал, – мне вдруг стало неудобно, как будто украл чужую одежду.
– Незаметно что-то, – отозвался обиженно Бенджамин.
– Я пойду пока, – сообщил мой личный внутренний голос, – а то у нас в голове становится жарковато. Пойду побеседую с внутренним голосом Бенджамина тет-а-тет.
– Удачи, – отсалютовал я, Бенджамин промолчал.
«И что мне теперь делать? – подумал я. – Голову следует оставлять законному хозяину. Так будет честно».
Шаманы, однако, на письма не отвечали. Я зашел в почту и проверил входящие письма. Ничего, только спам и предложения взять кредит под «смешные» проценты.
– А ты напиши шаманам еще, – подал голос Бенджамин.
– Блин, Беня! – от неожиданности я дернулся и чуть не упал с койки, интересно, чем я мог дернуться? – Предупреждать надо, что ты меня слышишь.
– Конечно, я все слышу. Я же здесь живу.
И как теперь думать? Как раздевать глазами молодых девчонок-медсестричек? Мисс Порп не в счет. Наверняка в нашем медучреждении работают молодые практикантки.
Предположим, чисто гипотетически, что я, ну или мы с Бенджамином, разбогатели, издали кучу книжек, присобачили себе новое физиологически развитое тело с высокой сексуальной потенцией. Иду я такой по пляжу, знакомлюсь с красивой девчонкой. Туда-сюда, мороженое-кафе, чмоки-чмоки и, рано или поздно, мы оказываемся в постели. Я раздвигаю ноги красотки, нежно провожу указательным пальцем от пупка вниз к заветной кучерявой растительности… Опустим подробности, и в самый верх приятности…
– Я выхожу на первое место и кричу тебе: подвинься, Сеня! – прокричал прямо в ухо Бенджамин. – Я тоже хочу!
– Именно так! – крикнул я в ответ. – Блин, это ужасно.
– Поверь мне, так и будет. Тебе надо освободить мое тело, вернее голову. Так будет честно и правильно. Каждый должен прожить свою жизнь. Пускай, даже такую никчемную, как моя.
– Почему у тебя-то никчемная? – удивился я. – Ты никогда не жил сантехником в России, парень. Это не лучшая доля, поверь мне.
– Ты ошибаешься, – возмутился Беня. – Мои перспективы туманны. На самом деле, меня ожидает либо переселение в общую палату, либо расставание с одним глазом. Я знаю свою Перси, – вздохнул мой товарищ, – Она не остановиться. Пройдет совсем немного времени, и второй глаз выставят на аукцион и брови выщиплет, а серое вещество с из извилин соскоблит по миллиметру и на опыты отдаст.
– Постой, Беня! Отчаиваться рано. Ты можешь писать романы и взять ситуацию под контроль, – старался я подбодрить, ставшего мне не чужим хозяина черепной коробки.
– Хорошо пишется пока ты здесь. Поверь, Сеня, у меня никогда не получалось ничего подобного. Твоя писанина и правда шикарная, я никогда не читал ничего подобного ни у одного автора.
– Ладно тебе, – смутился я. Одновременно в своем самомнении медленно поднялся на сказочно-прекрасный литературный Олимп. Эй, Федор Михайлович и Михаил Афансаьевич, подвиньтесь, любезные. – Я тебе покажу. Ты посмотришь. Да я тебя научу. У тебя получится.
– Я попробую, конечно, – без воодушевления, но все же согласился Беня, – но больших надежд не испытываю. Наверное, в нашем случае все-таки сработал твой уникальный опыт. Наверное, на вашей Планете хороша развита литература, что любой сантехник в нашем мире становится успешным автором.
– А если нам попробовать жить вместе? Ну, раз уж так получилось? – робко предложил я. – Это, конечно, твоя голова и тебе решать, но ты хотя бы подумай. Предполагаю, что мы можем договориться о взаимовыгодном сотрудничестве.
– К Верке не хочешь возвращаться? – Беня знал, как меня подколоть.
– Хочу.
Я замолчал, перебирая в голове варианты дальнейшего существования. Да, я согласен на сто процентов, что не стоит жить чужой жизнью. К тому же Перси наверняка не даст нам развиться и глотнуть свободы. Как только она оценит наши успехи, то мгновенно заберет все наши авторские права под надежный финансовый контроль, что ни пикнешь. Сама будет припеваючи жить на островах, а мы с Беней останемся говорящей головой, без естественных гражданских прав и свобод.
– Ты прав. Слишком неопределенное будущее, – мысленно кивнул Беня.
– Безвыходная ситуация, – согласился я.
– Надо искать шамана. Пиши всем подряд, – подтолкнул меня в виртуальное плечо Беня. – Из каждой безвыходной ситуации всегда есть выход. Не всегда нравится последствия.
– Хорошо, – я набрал в поисковике «Шаманы». Вновь отобразился список на сотнях страницах из заманчивых предложений колдунов, ведьм и прочих магов высших и супермогущественных категорий.
Теперь уже совместно с Беней мы отправили запросы тридцати трем шаманам. Я предложил остановиться на этой с виду магической цифре и доверится судьбе.
– Хорошо, – согласился Беня, – но если до завтра никто не ответит, то напишем еще 77 писем.
– Договорились, товарищ. 77– число тоже хорошая.
Решили поесть. Зашли на этот раз в шахматно-местную столовую и съели предложенный комплексный обед. В ресторан по обоюдному согласию не пошли, следовало экономить деньги. Услуги шамана могли стоить немало. Беня, к сожалению, за свою долгую жизнь к шаманам не обращался и расценок на магические услуги не знал даже приблизительно.
После еды потянуло в сон. Уж не знаю, спал ли Беня и что ему снилось. Может, он это время потратил на личные воспоминания или просидел в интернете. Скорее всего, коротал время, бездумно раскладывая пасьянс-косынку. Пассивность моего товарища была необычайной, первородной. Не удивительно, что именно он очутился в такой безвыходной ситуации.
Мне же снилась Верка в неглиже. Мы с ней купались в большом пруду. Вода была, как парное молоко. Представьте, сумерки. Над поверхностью проплывают ватные кусочки тумана. Верка еще молодая и красивая, не такая как сейчас. Мягкие и одновременно упругие груди, распущенная коса до пояса. Она игриво улыбается, знает, чем закончится купание.
А я, глядя на желанную красотку, вдруг оробел. Застеснялся или не принял перед свиданием сто пятьдесят грамм коньяка в качестве допинга. Не понятно. Надо признаться, что в амурных делах алкоголь мне всегда больше помогал, чем мешал.
С усилием над собой я стянул семейные трусы, скомкал и бросил в сторону, зашел в воду. Руками прикрыл пах. А Верка наоборот демонстрировала женские прелести – то повернется попой, потом как-то невероятно боком выгнется, как бесстыжие девки на порно-фотках. Интересно, где она такой сексапильной науке научилась? Ничего не скажешь, соблазнительно и красиво. Наверное, в том сокровенное женское естество – являться мужчинам соблазнительной в самом похабном смысле этого слова.
Я понимаю, что хочу приблизиться и одновременно стесняюсь, как будто за мной родители, царство им небесное, или школьный учитель по физике Василий Геннадьевич, наблюдают.
– Иди ко мне, Сеня, – Верка пальчиками меня поманила.
– Верунчик, – говорю я ей, – пойдем домой. Здесь люди увидят. Неудобно.
– Откуда здесь люди, Семен? – Верка бесстыже потрясла грудями из стороны в сторону, бесстыже расставила ноги, зачерпнула ладонями воду и вылила себе на пупок. Вода полилась тонкой струйкой вниз по темной растительности между ног. – До ближайшего селения сто пятьдесят верст. Мы в тайге, в ледниковом озере. Здесь никого нет.
Я оглянулся. И вправду, пруд окружают стометровые кедры. Нетронутая природа, мать ее за ногу. Красотища. Позади меня стоит двухэтажный дом из цилиндрованного бревна, желтого цвета, с тремя башенками на крыше. На вершине
