Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев

и не жить рядом с этой жуткой мегерой. Она невыносима. Просьба, милочка, не пускайте ее ко мне.

– Это сложно сделать, мистер Бенджамин, – медсестра развела руками. – По закону госпожа Перси является вашим опекуном, она имеет полное право здесь находится и управлять вашим лечением.

– Что значит управлять нашим лечением? – сердце мое неприятно екнуло, я приготовился получать очередные поганые новости от супруги.

– Дело в том, что нахождение в нашей больнице, в этой отдельной палате и обслуживание стоит некоторых денег. Замечу, не малых. Час назад госпожа Перси сообщала в администрацию, что у нее возникли непредвиденные финансовые трудности и она хотела бы оптимизировать ваше содержание.

– Оптимизировать? – холодок пробежал по моей воображаемой спине, – вот, падла! Извините, Порп. Продолжайте.

– Я понимаю ваше негодование, мистер Бенджамин. Но таков закон.

– Проясните мне, пожалуйста, сколько стоит мое содержание и как мне избавиться от назойливого участия Перси?

– Если коротко, то ваше содержание в отдельной палате стоит десять тысяч долларов в месяц. Госпожа Перси просит вас перевести в общую палату, где цена содержания уменьшится на пять тысяч долларов.

– Откуда берутся эти деньги?

– Часть денег от продажи ваших органов были положены в банк под 10 процентов годовых, а именно Один миллион двести тысяч. На банковские проценты осуществляется оплата медицинских услуг.

– Вот, гадина. И она хочет забрать из банка половину депозита на свои нужды? Правильно я понимаю?

– Совершенно верно.

– И что ж мне делать? Есть у меня какие-то права? Могу я обратится к адвокату? Кому могу жаловаться на произвол супруги?

– Адвокат? Можете, наверное. Но вряд ли он поможет. Адвокаты стоят больших денег, и вы не совсем дееспособны, чтобы заключать самостоятельные гражданско-правовые договора. Поэтому, если у вас нет иных источников финансирования, мы будем вынуждены перевести вас в общую палату.

– И когда это произойдет?

– Госпожа Перси сказала, что через два дня огласит окончательное решение по финансированию вашего лечения. Она желает с вами еще раз проговорить денежные вопросы. Вы бы на нее не сердились. Она хорошая и заботливая жена. Вам еще повезло, Бенджамин.

– Ха-ха-ха! Что вы такое говорите?

– Еще Перси намекнула, что вы повздорили из-за какого-то глаза. Я, если честно, ничего не поняла. Ясно одно, что нам всем будет лучше, если мы сохраним добрые взаимоотношения. Правда же, Бенджамин?

– Согласен, – и я вдруг вспомнил про мою писательскую монетизацию, – минуточку, Порп. Если мое содержание стоит целое состояние, то почему я покупаю еду за деньги?

– Не поняла, – медсестра скочевряжила удивленное лицо.

– Возможно, вы слышали или это прописано контракте, но я занимаюсь литературным творчеством. Я уже прошел минимальный порог для монетизации. Я сегодня заработал немного денег и покупал еду за деньги.

– Ой! – Порп громко шлепнула себе по бокам. – Я, наверное, забыла вам показать.

Медсестра подплыла ко мне, охая и ахая, ткнула пальчиком на экране в маленькую пиктограмму в виде шахматной доски.

– Это больничная столовая.

Я нажал, пиктограмма развернулась в белую скатерть на весь экран – там был борщ со сметаной, котлеты с картофельным пюре, компот и три корочки ржаного хлеба.

– У нас комплексное питание. Сами понимаете, разнообразие не большое. Поэтому некоторые клиенты просят расширить выбор блюд. Именно для этих целей существует дополнительная опция – ресторанное меню. Сами понимаете, за деньги. Вы, наверное, зашли в виртуальный ресторан.

Да, я, конечно, зашел в ресторан. Кто же знал, что шахматная доска —символ больничной столовой. Никто.

«Ладно, с питанием разобрались», – подумал я. Нажал на значок доллара. Опачки! На счете веселыми желтыми циферками переливались три значка, которые складывались в сумму 544 доллара!

– У меня есть деньги! – радостно сообщил я. – Могу ли я использовать деньги, заработанные в интернете, для оплаты своего лечения?

– Да, конечно, после уплаты налогов. Вы заработали большие деньги? – удивилась немного Порп, потом вновь заглянула на экран и увидела размер моего состояния, оно уже подросло до 547 долларов, и ахнула. – Не может быть! Как вам это удалось?

– Пишу, знаете ли, литературку, народ читает, – скромно потупил я взор. Я не люблю излишнего внимания. Слава, поклонники, узнавание на улице – это не для меня.

– Я, конечно, слышала про большие заработки в интернете, но наяву вижу в первый раз, – Порп откатилась от меня метра на два. – Вы молодец.

– Да, я такой, – мое лицо покрылось красными пятнами от смущения. Скромность украшает, но засиживаться на лаврах успеха нельзя. Я вернулся в русло разговора: – Могу ли я доплачивать за отдельную палату из своих новых доходов? И самое главное: как мне избавиться от опеки Перси?

– Знаете, я побеседую с главврачом, – Порп улыбнулась мне, как к кинозвезде Ди Каприо. И, кажется, даже изобразила из своих толстоватых губ сердечко. – Я скоро вернусь, Бенджамин.

Я не успел попрощаться, ничего добавить вдогонку. Уж слишком быстро Порп ретировалась. Меня переполняли эмоции, это надо понимать. Я могу сам себя обеспечивать! Причем у меня есть только голова, два глаза, два уха и рот. Все. Я, может быть, и не гений, но что-то около того!

Какое-то время я парил в эйфории, не замечая времени и пространства. Когда способность думать вернулась, на экране светилась цифра 562 доллара. Мое богатство росло на дрожжах. Я еще попрыгаю на ногах, – подумал я.

Я, блин, вам докажу. Обещаю, что куплю тело и вернусь в нормальную жизнь!

Стоп! Стоп! Стоп! Я же Семен, мне надо к Верке. Мне не надо вникать в местные истории. Мне надо вернуться. Я по-настоящему хочу в свой мир. Где родился, там и пригодился. Не хочу я здесь жить. Не хочу я зарабатывать на тело для какого-то Бенджамина, который в своей жизни пропукал все, что только можно было пропукать.

Или уже не хочу? Мне ведь понравилось осознавать себя литературным гением. Ладно, ладно, не гением. Просто не плохим писателем. Моим читателям нравится мое писательство. И это только начало. Я могу стать новым Толстым, Достоевскими или Виктором Пелевиным. Надо только работать, работать, и работать. Я смогу! Я верю!

Я зашел в чат с Верой. Там висело одинокое сообщение:

– Я тебя ненавижу, Сема. Возвращайся. Где ты, милый?

Блин, думаю, Се-е-ема-а-а. Как же это мило. Как красиво звучит мое имя, когда из любимых уст. Когда с теплотой и нежностью. Когда искренне.

Я мгновенно настрочил ответ:

Любимая моя, Верунчик! Солнышко мое! Моя богиня! Прости меня, за прегрешения, которые вольно или невольно я совершил. Прости за нервы, которые не вернешь, а я тебе их трепал. Я тебя бесконечно сильно люблю. И скоро вернусь. Потом расскажу удивительные приключения, которые со мной случились. И ты мне, уверен, не поверишь, насколько это фантастично. Но это правда.

Самое главное, чего я сейчас хочу, это обнять и размять твое тело на нашем старом скрипучем диване. Не могу больше терпеть. Жди меня. Я скоро!

Верь, мне Вера!

Я отправил послание Вере, но вдруг поймал себя на мысли, что постепенно привыкаю к странной ситуации. Удивительно, но факт – я в этом мире становлюсь востребованным писателем. Возможно, я даже заработаю большие деньги и верну себе тело. Выберу какое-нибудь спортивное с мускулами и большой пипиркой, ну вы меня понимаете.

А что меня ждет в старом мире с Веркой? Непрестижная работа сантехником? Снова лазить по канализационным трубам в поисках протечек? Снова лен, прокладка, газовый ключ? Разнообразие и содержательность мой бывшей жизни на троечку, если не меньше. А в этом мире №2 я могу самореализоваться и стать большим человеком. Дети у нас с Веркой выросли. Без меня она как-нибудь проживет, тем более скоро пенсия.

– Неужели ты, Семен, возжелал бросить свою жену? – проснулся мой внутренний голос.

– Блин, – я закатил глаза, – откуда ты взялся?

– От верблюда. Ты, Семен, имей совесть, не занимай чужую жизнь.