Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

– Прежде древние табу были святы для тех, кто вступал в борьбу на Мауи. Ни один воин не смел обратить ярость против тех, кто нашел убежище в Пуюонуа. Но для Лопаки нет ничего святого, не существует никаких табу, хотя он однажды благодаря им спас свою жизнь. Он доберется до тебя и там, тем более что однажды уже проделал этот путь и уцелел. Потому-то всем вам и придется бежать с острова. Что скажешь на это, Лилиа? Ты согласна? Если нет, тебе придется искать другого военачальника.

– Ты мог бы поставить меня перед выбором сразу, не тратя слов. Я согласна.

– Вот и хорошо. Скоро мы перевезем всех вас на Гавайи. Там вам будет хорошо, молодой король Лиолио с радостью предоставит всем убежище. Мы непременно победим, а когда настанет мир и вы все вернетесь, брачный обряд сделает нас мужем и женой. Ведь это так, Лилиа?

Кавика улыбался, но глаза его смотрели испытующе. Девушка поняла, что время недомолвок миновало. Как она боялась этого прямого вопроса, как надеялась, что в ближайшее время он не будет задан! Однако жизнь рассудила иначе. Лилиа попыталась вызвать в памяти лицо Дэвида, но увидела лишь размытый образ. Глубокая печаль охватила ее, но делать было нечего, поэтому, сказав Дэвиду безмолвное «прощай», она ответила Кавике:

– Да, милый, так все и будет.

– Я рад. – Он улыбнулся шире.

Потом, не обращая внимания на любопытные взгляды, привлек Лилиа к себе и нежно поцеловал в губы.

Лопака не слишком удивился тому, что разведка боем не принесла ощутимого результата. Он изначально знал, что поражение неизбежно, поскольку выделил для атаки совсем маленький отряд. Ему хотелось проверить, будут ли вообще сражаться воины Хана, а если будут, то как. Лопака был почти уверен, что боевой дух защитников деревни окреп, поскольку они сплотились вокруг молодой алиинуи. Однако ожидал, что самонадеянность заведет Лилиа в ловушку.

Тем не менее его постигло разочарование. Разведчик, посланный в деревню через несколько дней после рейда, нашел там одних мужчин. Подслушав разговор дозорных, он понял, что женщины и дети во главе с Лилиа находятся теперь на острове Гавайи. Ярость Лопаки не имела границ. Она снова ускользнула! Теперь, даже если удастся завоевать Хана и вырезать всех мужчин, Лилиа станет преградой на пути к абсолютной власти. Красивая, обаятельная и пылкая, она убедит всех вождей сплотиться против него, и тогда прощай мечта о королевском троне!

С ней надо кончать. После длительных размышлений Лопака велел позвать белых.

– Лилиа сбежала на Гавайи, – сообщил он. – Отправляйтесь туда, найдите ее и покончите с ней.

– Почему мы, Лопака? – запротестовал Эйза Радд. – Чтоб мне пропасть, у тебя хватает людей! Вот и пошли парочку прикончить ее. А что я? Я там буду на виду, белая ворона!

– Не будешь, белый, если переоденешься миссионером. Их теперь на островах полным-полно. Слушайте хорошенько разговоры, и сведения о ней сами приплывут к вам.

– Но девчонка знает меня в лицо! К тому же у нее не одна жизнь, а...

– Тихо! – рявкнул Лопака. – Если тебе не по нраву мой приказ, убирайся из лагеря на все четыре стороны! Когда я стану королем, только верные люди получат награду!

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Радд. – И нечего так кричать.

– Ты что скажешь, миссионер? – обратился Лопака к Исааку Джэггару.

– Я не наемный убийца! – с негодованием воскликнул тот. – Я священник, мое оружие – Библия!

Лопака усмехнулся. Уж он-то знал, как следует играть на человеческих слабостях.

– Что ж, тогда будем считать, что наш разговор не состоялся. Пусть Лилиа остается жить. Однажды она вернется в Хана и снова заведет там порядки, которые выжили тебя оттуда, жрец белого бога. Ее люди будут по-прежнему поклоняться своим языческим идолам, миссионеры не получат доступа в их жилища и в их сердца, а значит, навсегда потеряют и их души. И это в то время, когда другие миссионеры вербуют островитян если не сотнями, то десятками. Что скажут о тебе твои соотечественники? Что ты потерпел крах...

– Довольно! – вскричал Джэггар, и глаза его загорелись фанатическим огнем. – Воистину ты прав, Лопака! Эта женщина – воплощение греха, воплощение язычества! Таких, как она, невозможно обратить в истинную веру, нельзя вернуть на добрую стезю! Нужно устранить ее, чтобы спасти тех, кто еще может быть спасен!

– Значит, ты согласен отправиться на Гавайи?

– Эта женщина сама служит дьяволу и учит этому других! – гремел Исаак Джэггар, не слушая. – Язычница, безбожница! Бог благословит руку, от которой она погибнет! И да будут разбиты языческие идолы, да будет покончено с властью суеверий! Я сам стану носителем воли Божьей, я сам погублю Лилиа Монрой!

Радд смотрел на него как на беснующегося маньяка, зато Лопака улыбался, не скрывая одобрения. Правда, он с большим удовольствием услышал бы слова «я убью ее», но и без того было ясно, что безумный миссионер приложит все усилия, чтобы убрать досадную помеху с дороги.

Дэвид Тревелайн, облокотившись на поручни «Надежды», смотрел на панораму острова Мауи. Судно бежало вперед под всеми парусами, спеша в китобойный порт Лааина и предвкушая долгую передышку. Плавание, нелегкое и куда более продолжительное, чем ожидалось, близилось к концу. Дэвид уже привык к тропической жаре и чувствовал себя вполне комфортно, тем более что попутный пассат сильно смягчал ее.

Сандвичевы острова казались дивным райским уголком даже на первый взгляд. В их жарком и влажном климате все росло, как в теплице, буйно и изобильно. Этот незнакомый мир очаровывал. Дэвиду почему-то казалось, что он вернулся домой после долгих странствий. С удивлением осознавая это, он ловил себя на мысли о том, что не возражал бы остаться здесь на всю жизнь. Правда, зависело это только от Лилиа. Если она согласится связать с ним жизнь при условии, что Дэвид станет островитянином, он обрадовался бы такому повороту. Если же девушка отвергнет его, ему придется вернуться в Англию.

Между тем слева по борту уже был виден порт Лааина. Дэвид невольно припомнил недавний разговор с капитаном Раунтри.

– Мистер Тревелайн, у меня под рукой только самая примитивная навигационная карта этой части океана, – сообщил тот. – Я понятия не имею, можно ли добраться до вашей глухой деревни, не посадив корабль на рифы. Могу предложить Лааину. Это рыбацкий порт, где я ссажу вас на берег и сброшу наконец со своих плеч это треклятое ярмо!

– Напрасно вы надеетесь избавиться от меня так скоро. И судно, и команда остаются в моем распоряжении, пока я не прибуду в место назначения, а это, смею напомнить, Хана. Я знаю, что это вам не по нраву, но не вздумайте снова сбежать, иначе света не взвидите. Все узнают, что вы бросили пассажиров в Чарлстоне на произвол судьбы, польстившись на случайный груз.

– Но ведь я вернулся, не так ли?

– Конечно, но куда важнее то, что вы нарушили взятые на себя обязательства. К тому же полагаю, что вы вернулись из чисто практических соображений: ведь подмоченная репутация может сильно испортить жизнь.