Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

– Помню, мама, но сомнения не уходят... Я знаю, что в моем стремлении уберечь Хана нет ничего дурного! Я ненавижу хищника Лопаку!

– Я тоже ненавижу его. Однако ты так и не рассказала мне, как жила несколько месяцев на родине отца.

– Эти воспоминания тяготят меня.

– Неужели все было так плохо?

– Не совсем. Было немало и хорошего.

И вдруг, не сводя взгляда с далекого горизонта, Лилиа начала рассказывать матери об Англии. Она поведала ей о Дэвиде Тревелайне, надеясь, что мать поймет, поскольку она и сама когда-то полюбила англичанина.

– Ты говоришь так, словно этот Дэвид... словно он стал тебе очень дорог. Это так?

– Да, мама.

– И ты до сих пор любишь его?

– Я... Нет, я не могу ответить на этот вопрос. Просто не знаю. Сердце все еще стесняет боль, стоит только подумать о Дэвиде.

– Судя по твоему рассказу, он очень напоминает Уильяма.

Воцарилось молчание. Женщины смотрели вдаль, предаваясь дорогим сердцу воспоминаниям. Потом Акаки посмотрела на дочь с пониманием и сочувствием.

– Что сказать тебе, чем утешить? Может, всегда лучше вовремя понять, что тебя любят не так сильно, как хотелось бы. Все проходит, пройдет и боль. Со временем ты изберешь кого-нибудь другого.

– Наверное, ты права, – рассеянно откликнулась Лилиа.

Она не могла отвести взгляда от горизонта, словно что-то в бесконечной морской дали притягивало ее. Должно быть, так оно и было. До сих пор девушке казалось, что она покончила со своей неуместной, ненужной любовью, выбросила ее из головы. Но как только имя Дэвида было произнесено вслух, боль утраты вернулась с прежней силой. Долгое время девушка сидела молча, и Акаки, уважая ее печаль, тоже не проронила ни слова.

– Тем не менее все это осталось в прошлом, – вдруг сказала Лилиа. – Надо уметь забывать, так ведь, мама? Пожалуй, я поплаваю.

Она поднялась, сбросила капа и вошла в воду, не оглядываясь и как бы давая понять, что тема исчерпана и разговор закончен. Спокойные прибрежные воды были , , .

неглубоки, но дно быстро понижалось. Погрузившись по пояс, девушка поплыла к устью бухты, туда, где катились валы океанских волн. После возвращения на Мауи она еще ни разу не плавала по-настоящему: короткое утреннее купание не шло ни в какое сравнение с долгим заплывом, когда удается встряхнуться телом и душой и как бы родиться заново. Лилиа страстно любила океан. Наедине с ним она забывала обо всем, даже об угрозе нападения, которая на суше преследовала ее, как мрачная тень.

Девушка плыла вдоль берега, пока не оказалась в излюбленном месте, где ревел прибой и где ее подхватывали на пенистый гребень большие волны. Обычно Лилиа успевала нырнуть под волну прежде, чем та разбивалась о берег, но если ее все же выбрасывало на песок, она только смеялась от счастья. Вдоволь наигравшись с морем, девушка улеглась на песок.

В деревню она направилась, когда начало темнеть. Лилиа медленно шла вдоль берега, наслаждаясь приятной усталостью, но вдруг увидела человека, идущего навстречу. Несколько мгновений спустя она узнала в нем Кавику.

– Я очень тревожился за тебя, Лилиа. Правда, Акаки сказала, что ты плаваешь, но когда стало смеркаться...

– Я обо всем забыла, – с раскаянием объяснила девушка и ласково погладила воина по щеке. – Но теперь мы встретились, и все в порядке. Расскажи, как прошел первый урок.

– Я предвижу большие трудности. Хотя воины теперь полны решимости сражаться, но этого мало. Чтобы победить, понадобится военная сноровка, а они не держали оружия с тех пор, как отбили первую атаку Лопаки. Эти люди вели мирную жизнь, Лилиа! Как мне их обучить? Я всего лишь простой воин, хоть и ношу звание военачальника. Может, пока не поздно, передать его кому-нибудь другому?

– Некому, Кавика. Ты один имеешь хоть какой-то опыт воинской подготовки. Вспомни, ведь и тебя Лопака учил наравне с другими, а раз ты был у него на хорошем счету, значит, твое мастерство не оставляло желать лучшего. Конечно, учить других непросто, но если выбора нет, приходится порой становиться учителем. А теперь вернемся в деревню и поужинаем вместе со всеми.

Они взялись за руки и повернули с пляжа на тропу, ведущую к деревне через перелесок. Остановившись под сенью пальм, Кавика взял Лилиа за руку.

– Мы с тобой не были вместе с тех пор, как вернулись в Хана.

– Но не потому, что мне не хотелось этого. Просто слишком много было дел.

– А я уже начал бояться, что ты изменила решение. Помнишь, что ты сказала тогда на вершине Халеакала?

– Конечно, помню и повторила бы это еще раз, если бы не знала способа лучшего, чем слова, доказать, как много ты для меня значишь.

Кавика заключил ее в объятия. Страсть, которую они испытали во время бегства из лагеря Лопаки, вспыхнула в них с новой силой. Лилиа и молодой воин заключили друг друга в объятия. Потом они предались любви и, испытав наслаждение, начали задремывать. Но вскоре, стряхнув с себя сон, Лилиа прошептала:

– Нам пора вернуться в деревню. Как-никак я теперь алии нуи. Что скажут мои подданные, если я буду исчезать на целые ночи?

В тот же вечер после ужина, по традиции состоявшего из вареной рыбы и пои, Лилиа снова напомнила Кавике о своем высоком положении.

– Можно мне провести ночь в твоей хижине? – спросил воин после ужина.

– По-моему, это неразумно. До тех пор пока брачный обряд не соединил нас, ты мне не муж, и люди посмотрят косо на то, что я делю свое ложе с мужчиной. Это воспримут как нарушение обычаев, а сейчас их нужно придерживаться особенно строго. Потерпи, пока мы не покончим с Лопакой. Настанет мир, а с ним и время думать о будущем, о совместной жизни.

– Хорошо, потерплю.

Хотя Лилиа привела вполне разумные доводы, в глубине души она сознавала, что тянет время, и стыдилась этого. Тем более что островитяне не судили ближних строго, когда речь шла о сердечных делах. И уж конечно, они не стали бы роптать, если бы алии нуи разделила ложе с мужчиной. Они, пожалуй, списали бы это на суровые времена: ведь нельзя совершить брачный обряд, когда в окрестностях деревни шныряют люди Лопаки. Лилиа же утешалась тем, что не приходится принимать решение немедленно, так как перспектива брака с Кавикой не радовала, а пугала ее. Девушка была от души благодарна ему за то, что он облегчил ей боль разлуки, но понимала, что никогда не полюбит Кавику так, как Дэвида.

К тому же пока Кавика был только простым воином. Союз с ним не нарушал обычаев, однако супруг алии нуи должен быть ей под стать. Вот если бы Кавика сумел повести за собой воинов Хана, если бы ему удалось победить... тогда его общественный статус поднялся бы очень высоко, и они стали бы прекрасной парой.

У двери хижины Лилиа стояли на страже два воина. Пожелав им мирной ночи, она отправилась спать. Сон пришел не сразу и ненадолго. Какой-то звук разбудил Лилиа, и она поняла, что рядом кто-то находится. Это оказался один из стражей.