Константа - Александра Лимова

Костя, сняв авиаторы, ответил очень располагающей улыбкой на улыбку одного, молодого худощавого парня. Спросил каков его маршрут и очень натурально изобразил радостное удивление. Узнал цену за пятьсот сорок километров пути, попытался сторговаться, снова перебросился парой шуток с улыбчивым водителем и согласился на его цену.

Садясь в теплый, приятно пахнущий салон немолодого Ларгуса и глядя в подголовник переднего пассажирского кресла, в которое усаживался Костя, после того, как закрыл за мной дверь, у меня внутри в хрупком сплетении бушевали очень противоречивые чувства.

Молодой водитель оказался очень общительным человеком. Как и Анохин.

Я слушала их треп, тихо охуевая от виртуозной игры Кости, ибо собеседник из него был открытый и простой, с ним было легко и интересно. Особенно водиле. Костя с легкостью переходил с темы об автомобилях на международную политику, где филигранно тонко поддерживал обывательские взгляды собеседника, потом так же на удивление естественно диалог зашел о трудностях малого бизнеса и его развития в нынешних условиях экономики, потом неожиданно, но о Челябинском метеорите, плавно стекая в обсуждения проблем здравоохранения, местечковой политике, проблем правового поля, пенсионной реформе…. Да вообще обо всем. Десятки не связанных тем, но незаметно проистекающие друг в друга, иногда путем шуток, иногда посредством «о, знаешь, что вспомнил?../а ты слышал о?../а у меня знакомый…».

Я удалялась от своего города сидя в темном салоне с двумя малознакомыми мужчинами, разговаривающими обо всем и ни о чем сразу. С виртуозным игроком и прытко падающим в его сети обычном парне. Остановка на заправке, мы курили и пили кофе в отдалении, пока водила кормил свою машину.

— Жень, постарайся поспать, вид замученный. — Негромко и так просто произнес Костя, придвигая меня к себе, одновременно приподнимая свой подбородок и выдыхая дым в начинающее светать небо, пока я выдыхала никотин вниз и в сторону, не зная, почему покорно упираясь виском в его ключицу и прикрывала глаза, ощущая мерный стук сердца, когда вокруг все было вовсе не мерно. Его мерное и свое мерное.

Все совершенно кувырком, ничего не понятно, и, по-хорошему, нужно соображать быстро как никогда, анализировать и прикидывать варианты. Я в бегах со странным человеком, а внутри так… мерно и ощущается действительно усталость и желание спать. Почувствовала, как касается губами темечка и снова баг в системе, ибо тут надо бы вроде бы протест выкинуть, а не затягиваться сигаретой глубже, стремясь усилить опьянение в крови…

Леша, водитель, соорудив из своей куртки подобие подушки, отдал ее мне. Я, сбросив балетки и подобрав под себя ноги, устроилась на заднем сидении мчащегося по почти пустому шоссе Ларгуса. Подтянула воротник ветровки Кости ближе к носу и прикрыла глаза. Спать хотелось дико, усталость давила сильнее толщи воды на большой глубине в океане, но спать в машинах я вообще не могла. Пребывала в полусне, когда сознание вроде и отключено, а вроде и нет. Ход времени теряется, понимание и внимание затормаживаются. Это очень мучительно, на самом деле, когда ты измотан в край, но полноценно заснуть не можешь.

Потому, когда Костя, повернувшийся со своего кресла, коснулся меня рукой, я тут же открыла глаз, полностью приходя в себя и ощущая такую разбитость, будто не дремала, а наоборот, мешки разгружала.

— Мы где? — спросонья хрипло спросила я, приподнимаясь на онемевшем от неудобного положения локте.

— Приехали во временное пристанище, — усмехнулся он, помогая приподняться и кивая на дверь.

Панельные города. Они одинаковы. Выйдя из машины и уставившись на многоэтажку, однотипную, которых сотни в каждом городе, я могла бы предположить, что она одна из тех, что широко разбросаны и в моем городе, если бы не была уверена, что пятьсот шестьдесят километров меня от него отделяют.

Ранее утро, свежий приятный ветер, прокатившийся по двору-колодцу, тесно заставленному машинами, и в утренней дреме нового города звучное рукопожатие Кости и водителя, от души улыбнувшегося и произнесшего:

— Ну, бывай, Вань.

Костя кивнул ему и, бренькнув ключами, вынимаемыми из кармана джинс, направился к обшарпанному, но чистому крыльцу подъезда. Разумеется, не забыв подхватить полусонную меня под руку.

— И как? — вяло улыбнулась, наблюдая, как он прижимает потертый магнитный брелок к замку.

— Мужская солидарность. — Хмыкнул Костя, распахивая дверь и приглашающее кивнув в подъезд. — Жена у меня подозрительная и очень ревнивая женщина. Узнавшая, что я ей изменяю с молодой отчаянной красавицей. — Я, поднимаясь по стертым бетонным ступеням на площадку первого этажа, гоготнула при этих словах, сказанных с фальшивой трагедией. — У жены есть богатый отец, желающий подвесить меня за причинное место за измены его кровиночке. И вот я сбежал с возлюбленной в другой город, где мне на свое имя нежелательно снимать посуточно квартиру. Мужская солидарность. И деньги.

— У тебя фантазия, конечно… — фыркнула я, вопросительно оглянувшись и тут же под его кивком направляясь к старенькому лифту, мимоходом нажав на кнопку.

— Без креатива в нашем деле никуда. — Улыбнулся Костя, заходя вслед за мной в маленький тесный, старый лифт с покоцанными кнопками. Нажимая на ту, что должна была поднять нас на восьмой этаж, пальцами второй руки приподнял мой подбородок под скудный тусклый свет одного живого плафона. — Жень, ложись, поспи нормально, а то всю спину мне коленками истыкала, пока не улеглась и не пыхтела, как сердитый ежик, которому мешают спать два балабола. Но трепаться мне для дела надо было, честно.

Фыркнула, невесело качая головой и отводя взгляд. Кажется, все становится еще хуже, чем я предполагала. Я не дура, я знала, что рано или поздно оно возникнет, это колкое онемение в солнечном сплетении, но не так быстро же…

— А ты куда? — спросила, запоздало осознав, что такое просят с расчетом, что сами не останутся.

— Зарабатывать. — Невозмутимо ответил он, первым выходя из лифта и, оглядевшись, направился к одному из двух тамбуров, перебирая ключи в пальцах. — У нас всего двадцать косарей осталось. Это мало.

— Вообще-то шестьдес… — сят шесть в общей сумме, но он, обернувшись, одновременно открывая дверь, приложил палец к моим губам. Взгляд… не Медуза Горгона, конечно, но рядом. Очень. Я, значительно протрезвев под этим взглядом, понятливо кивнула. Он, еще несколько секунд смотрел мне в глаза, чтобы четче оттиснуть печать, что такие мои разговоры под строжайшем табу, потом отвернулся и направился к левой двери в тамбуре.

Квартира однокомнатная, в светлых тонах, со свежей техникой и очень приятным косметическим ремонтом. Даже в бегах командор не отказывал себе в комфорте — заключила я, после инвентаризации выходя из ванной, чтобы меня тут же подтолкнули к дверному проему, ведущему в комнату с кроватью.

— Ложись, отсыпайся. — Сказал Костя, на корню забрив мои греховные предположения и направляясь к входной двери. — Я пошел.

— Куда ты пойдешь зарабатывать? — спросила, опираясь плечом о косяк двери в комнату и удрученно глядя как он обувается.