Константа - Александра Лимова

Его краткая подсказка, когда одной ладонью с сильным нажимом провел от лопатки до пояса и сжал ягодицу, призывая обхватить его ногами. Прижаться теснее. Пока отходил от двери, сжимая ягодицы уже обеими руками, отклоняя голову немного назад, полуулыбаясь, когда целовала его, не справляясь… ни с чем не справляясь.

На диван почти рухнул, а не сел. Пальцы сильнее сжали мои ягодицы, просаживая меня глубже на нем, давая почувствовать отчетливую, выраженную эрекцию. Теснее обняла его плечи, прижимаясь грудью к груди, начисто дурея от краткого прикуса моей нижней губы и теряясь от ощущения когда тебя хотят так выражено, а ты от этого хочешь еще сильнее. Отстранилась, опираясь ладонями о его широко разведенные колени. Двинулась по его паху плавно и с нажимом, не отпуская взглядом переливы наслаждения и терпкого мужского возбуждения в глазах.

Чуть подался вперед, скользя ладонями от ягодиц вверх, поддевая пальцами края свободного топа, ныряя под него, и легкая дрожь от таких прикосновений закоротила мои мышцы удовольствием, когда он провел пальцами от середины живота вверх, по часто вздымающимся ребрам, до груди, отгибая чашечки лифа и сжал грудь жестко, одновременно кончиками больших пальцев поверхностно и мягко по особо чувствительной зоне и при этом снова касаясь поцелуями шеи.

Мурашки.

Его вкус, вкус его поцелуев и ощущение прикосновений, его аромат и отчетливое желание, все это сплетением в кровь, и разум был обесточен и забыт, когда он сбрасывал меня с себя на диван, одновременно придерживая под спину, помогая полуулечься, оперевшись лопатками о высокий подлокотник. Завел мою ногу себе за торс и вновь губами к губам, одной рукой стискивая щиколотку согнутой в колене ноги за его бедром, а пальцами второй ладони почти болезненный хват волос у корней.

Первое его движение почти рывком, вжимаясь эрекцией к моему низу живота и от этого, породившего едва ли не электрический разряд пронесшийся по телу, снова стон в его полуулыбающиеся губы.

Он пальцами по пуговице и молнии моих джинс. Стащил ткань с ног резко, отшвырнул куда-то в сторону. Вновь навис, целовал, вжался, одурманил. Ладонями по его плечам, затянутыми в мягкий креп черного тонкого джемпера, сейчас так ненужного и раздражающего.

Отстранился лишь на миг, чтобы подцепить ткань джемпера сзади, у ворота. Одним движением снял его через голову и швырнул куда-то в сторону моих джинс. Я снова пальцами по его горячей коже, обнимая за плечи, касаясь поцелуем губ, выгибаясь под ним, теснее сжав внутренней стороной бедер его торс. Он отодвинулся, ведя языком по моим раскрывшимся губам. Склонился, целуя шею и спускаясь ниже. Слегка прикусил ключицу и спустился еще ниже. Отогнув край лифа, обжег дыханием грудь прежде чем коснуться губами, зубами и языком. Но крушение мира произошло не от этого, а от пальцев его руки с нажимом идущей от груди, чуть ногтями по животу, до границы белья. Огладил пальцем кожу поверх ткани, вновь прильнув губами к губам и снова пожрало то ощущение, что вспыхнуло тогда, в его автомобиле, а потом расцвело и поглотило в коридоре, когда он чисто на интуиции, будучи не совсем уверенным, сделал ставку и обездвижил меня, чтобы несколько секунд спустя утянуть меня за собой в исходящую жаром бездну. Чтобы вбить в мою память свой дурман ирландского виски, горечь кофейных зерен и отзвук никотина на своих губах. Оттеснить печатью собственности и, отстранившись, взглядом пообещать рай и ад в коктейле. Который, наконец, происходил сейчас. В одуряющем, нарастающим и истребляющим все живое чувстве, когда он скользнул пальцами за границу белья и с несильным нажимом провел по чувствительной точке. Одним этим действием заставив сбито выдохнуть его имя в его же улыбающиеся губы, раскрываясь полностью под ним, вцепиться в его плечи и сбиться в поцелуе на его шее, чувствуя, как пальцами идет ниже… Коснулся, но не входил. Отстранился корпусом, одновременно целуя глубже и извлекая из заднего кармана черных джинс серебристый квадрат фольги.

— А ты, я смотрю, подготовился, — усмехнувшись, хрипло заключила я, подаваясь вперед, намереваясь прикусить его кадык.

— Странно, что для тебя это неожиданность, — фыркнул, склоняя голову и ловя мои губы своими, чтобы через мгновение в них прошептать сумасводящее, — я же сказал, через три дня… — немного отодвинулся, чтобы снять свою одежду, играючи отстраняясь, когда пыталась сорвать его поцелуй. Но сорвала-таки. Под поволоку в его глазах, когда, перехватив его пальцы, сама раскатала латекс по стволу.

Сжала основание, целуя его глубже, впиваясь свободной рукой в его затылок и массируя его. Ощущая, как вдавливает собой в сидение и подлокотник, как последняя ткань с моего тела прочь, и горячая кожа касается исходящей жаром кожи. Бедрами сжимала его бедра, вздрогнув, когда прислонился к низу живота и, оттянув мою голову за волосы, снова приник губами к шее.

Хоть бы рассосалась, — пронеслось в мыслях, когда почувствовала как слегка надавливает, выпивая стон немеющего удовольствия, тяжелой пульсацией оседающей внизу живота. Поцелуй глубже и одновременно с этим продолжал неторопливо вжиматься, разжигая еще сильнее.

Но нет, не рассосалась. Преграда была и когда он на нее натолкнулся…

Сжалась и зажмурила глаза от чувства дискомфорта, а Костя резко замер. Секунда, выдохнула сквозь стиснутые зубы и посмотрела на него. Едва не хихикнула нервозно, благо донельзя изумленный Анохин, взявший упор рукой в подлокотник над моим плечом, воспринял это за истерику.

Его зрачки расширились, челюсть твердо сжалась. Огонь неверия и почти шока в золотистых крапинках глаз. Приоткрыл пересохшие губы и в светло-карих глазах тысячи вариантов того, что сейчас сказать. От просьбы прощения до гневной отповеди, что не предупредила. Сжалась сильнее, чувствуя, как под таким взглядом быстро спадает запредельное возбуждение. Он на секунду прикрыл глаза дрогнувшими ресницами и кистью свободной руки мне под подбородок, приподнимая мое лицо и, глядя в глаза, негромко, просительно и очень осторожно произнес совершенно иное. То, от чего у меня действительно едва не случилась истерика, ибо просьба в двух буквах:

— Да?

Отвернула голову, истерично хихикнула и… всхлипнула от того, как засвербела совесть. Кивнула.

Отстранился, одновременно снимая руку с подлокотника, чтобы взять за подбородок и повернуть мою ненормальную голову к себе и прильнуть поцелуем. Первым поцелуем. Не теми кусающими, провоцирующими и проверяющими, а мягким, извиняющимся прикосновением.

Завел мои руки себе за шею. Обняла. Вцепилась. Вжалась.

Он пальцами неторопливо от моих лопаток по слабо подрагивающему телу до поясницы, медленно расходясь по ней в стороны, очерчивая подушечками пальцев линии по бедрам. Целовал глубже, но мягче, ловя дрожь, выпивая ее отражение стоном сорвавшееся с губ, когда вновь коснулся чувствительной точки, одновременно слегка качнув вперед бедрами.

Из низа живота тягучее удовольствие и требование, чтобы сейчас и немедленно. Требование усиливалось с возрастающим ритмом его пальцев, с тем, как второй рукой сжимал волосы, снова отводя мою голову так, чтобы мог коснуться губами шеи.