Константа - Александра Лимова

Дыхание сбивалось, как и сердце. Меня вело по ним, все нарастающим ритм пальцами, уводя свои бедра, когда инстиктивно, не выдерживая все увеличивающегося пожара внутри, попыталась двинуться навстречу ему. В ответ на это почти сразу чуть болезненное сжатие моих волос у корней, поцелуй глубже и грубее и еще большее нарастание ритма пальцами. Приближая, выталкивая к тому, где накроет, ибо уже сейчас коротит. Тело, нутро и сознание…

Пара секунд, его имя в его губы глухим вскриком, сжатие мышц не выдерживающих разноса порожденного его пальцами, он снова целует, одновременно рывком подаваясь бедрами вперед и разрывая преграду. Тут же замер, теснее прижал к себе. Словно бы чувствуя мой дискомфорт, пусть почти забитый оргазмом. Не двигался вообще, прикасаясь губами к виску зажмурившейся меня и ожидания, когда расслабятся мышцы, когда схлынет сумасбродство спирали боли и удовольствия, скрутившей мои ощущения, мешающей сообразить. И мешающей ему точно определить, почему именно я все еще сжимаю его бедра и плечи. Поцелуй в висок, мягче обнял и попробовал двинуться. От тупого ноющего чувства внизу живота чуть оборвалось дыхание, но удержала руки так же, как и обнимала до этого — не крепче, не мягче. Даже подавила порыв сжать ногами его бедра, чтобы остановить. Но он и без того снова замер.

Вуаль с разума спала до того предела, когда все можно направить сначала в категорию терпимого, а потом вывести и в рамки удовольствия. Потому, повернула голову и мягко прикоснулась губами к его шее, одновременно расслабляя ноги. Но ничего не произошло, он так же не двинулся. Немного приподнялся, тоже повернул голову и долго целовал, прежде чем… отстраниться. Совсем.

— Кость… — позвала еще сбито из-за только восстанавливающегося дыхания.

Золотистые искры в глазах, полусклон головы, рассеянная улыбка на губах и ответ неозвучен, но так понятен — он не готов продолжать, осознав, для чего мне нужна была эта пауза после моего задержанного выдоха, когда он только двинулся. Он не готов продолжать, когда больно и терпеть это не надо. Ему этого не нужно. Он к такому не готов так же, как и я к продолжению, если совсем уж честно. А ему необходимо именно честно. Это в мягком поцелуе моего плеча, прежде чем отстраниться совсем и, на краткий миг прикрыв светло-карие глаза, посмотреть на меня, сводящую ноги и мысленно проклинающую себя за дебильную идею гименопластики, чтобы воплотить тайную мечту так и не состоявшегося мужа. Реально дебильную идею.

Десять-четырнадцать дней эффекта, после рассасывается. В исключительных случаях может сохраняться до месяца, зависит от особенностей организма. Стоит ли говорить, что мой организм тот самый исключительный, потому что он сейчас подложил мне нехилых таких размеров свинью. Я уже заебалась, но да, трунь. Муд по жизни нахер.

Бывают ситуации в жизни, когда чувствуешь себя капитально не в своей тарелке. Вот такое чувство у меня как началось в клубе, так конца и края ему не было видно.

Еще в клубе, отпросившись в туалет и быстренько сконтачившись в кабинке с чокнутой, бубнящей извинения, потому что она не была уверенна, когда я там одна подвисаю и мне можно сказать о том, что новостей нет, я ее прервала, сказав, чтобы что есть мочи мчалась ко мне домой, скоро я туда ненадолго заеду и нам надо переговорить. Данка заверила, что за ней уже земля дымится, тусовалась она с кардиналами как раз неподалеку от моего дома и я, подавив бестолковый вопль о том, что трупы должны сидеть дома, ибо о них и так уже слишком многие знают, отключив звонок, с сомнением оглядела использованную салфетку. Ну, крови не особо много, да и в целом все намного проще и легче, чем в первый раз. Хотя, смотря в каком плане легче… Да и проще тоже…

Через несколько минут, сидя рядом с Анохиным ведущим машину, глядя на пролетающий за окном ночной город, я вспоминала, как чувство сумасшествия перед росписью все нарастало, и хотелось обнулить все, и, в принципе, идея Артура была не плоха. Ну, и ему приятно. Было бы. А обнулил меня Анохин.

На мне его запах. Я его чувствовала даже сквозь дым сигарет, выдыхаемый мной в приоткрытое окно. Слабо парфюм и что-то такое… не описать. Тончайшей призрачной вуалью по коже. Губы еще припухшие после поцелуев. Тело с непривычки ноет и есть небольшой дискомфорт. Не такой, конечно, как в настоящий первый раз… блять, ну вот что с моей жизнью?!..

Сдавленно прыснула и тут же почувствовала прикосновение.

Скосила глаза на его ладонь, расслабленно лежащую на моем бедре. Подняла взгляд на его профиль. Спокоен. Спокойно ведет машину, взглядом только на дорогу. Профиль строгий в полумраке, лицо непроницаемо. И от этого паршиво… и смешно. Он не знает, что у меня истерика не оттого, что он лишил меня «девственности» в випе закрытого клуба, а от самой абсурдности ситуации в целом. И такой спокойный мужской жест. Успокаивающий… Паршиво на душе… но, блядь, пиздец как смешно! Правда, плакать хочется, но ладно.

Он уже сворачивал к моему дому, как тишину нарушил входящий его мобильного.

— Не к добру, — усмехнулся Костя, паркуясь напротив моего подъезда, отключая мелодию и откладывая телефон с входящим вызовом на консоль. Достал из подлокотника другой мобильный и быстро набирая смс, не поднимая на меня взгляда, произнес, — Женя, у тебя полчаса. Постарайся раньше.

Произнес вроде бы как и всегда совершенно спокойно, но взгляд светло-карих глаз, потемневших, когда вновь зазвучала мелодия входящего вызова телефона, отложенного им на консоль, мне не понравился.

Оперативно поднявшись на этаж и кинув дозвон с почти помирающего конспиративного телефона псевдопокойнице, уже сидящей в засаде этажом выше, дождалась ее и мы с ней зашли в мою квартиру. Кинула на полку ключи, Данка повернулась ко мне, только открыла рот и меня прорвало:

— Я сваливаю! — заорала я и чокнутая испуганно вздрогнула.

— Куда? — растерялась она подскакивая ко мне, ржущей аки лошадь и сползающей по косяку, размазывая слезы по лицу.

— На другую планету! У тебя есть связи с Байконуром или Илоном Маском? — безумно хихикая и плача еще сильнее, пытливо уточнила я, отпихивая ее руки, пытающиеся поднять меня с пола.

— Да что произошло? — обеспокоенно вопрошала Данка, бесполезно пытаясь меня поднять. — Женька! Да встань ты! Что случилось?

— Анохин лишил меня девственности!

— Чего-о-о?! — Ошарашенная Данка с глазами-блюдцами буквально села на пол рядом со мной, бьющейся в смеховом припадке и все так же умывающейся слезами.

— Девственности, вот чего!

Памятуя о лимите времени я, все так же сидя на пороге, вкратце обрисовала произошедший пиздец сидящей рядом Данке, все больше выпадающей в осадок.

— Как Анохин отреагировал? — спросила чокнутая, глядя на меня дергающимся глазом и дрожащими губами уточнила, — удивился?

— Нет, охуел! Хватит ржать, чокнутая, это не смешно! — расхохоталась я, глядя на нее, покрасневшую от натуги и обеими руками сжимающую рот, издавая странные не верифицируемые вообще звуки.