Внизу наш дом - Сергей Калашников

– Э-э?..

– Считают все! Запомните – хоть вы и будете опускать на врага плеть очереди, контролируя её по трассерам, но снаряды должны ложиться кучно – не швыряйте их куда попало, начиная пальбу заранее. И учтите относительную скорость сближения самолётов на встречных курсах – в наших случаях она колеблется между двумястами и тремястами метрами в секунду. Кто лучше всех справится с расчётами – того и выпущу на лапотников. А остальные будут прикрывать атакующую пару.

День снова выдался напряжённым. Клочковатая подвижная облачность неплохо маскировала немцев, которые то и дело подкрадывались к нашему аэродрому – мы постоянно держали одну пару в воздухе и звено на зёмле в готовности номер один. Массированного налёта на этот раз не последовало – отдельные небольшие группы пытались наскакивать, несколько бомб даже упали на лётное поле. А потом Лом свалил лапотника.

Штурмовиков и Су-2 сопровождали первые две эскадрильи, старые СБ перебазировались в тыл, а мы так до вечера и отгоняли от своего аэродрома то «мессеров», то «юнкерсы-87».

Переломным оказался третий «рабочий» день. Плотная облачность накрыла нас, оставив около двух сотен метров видимости по вертикали. Дежурная пара засекла подход группы вражеских самолётов там, выше кромки облаков, и навела на них всю мою эскадрилью. Мы «выскочили» из молока в момент, когда бомбардировщики готовились пробиваться вниз, и принялись снижаться. Прикрытие в этот момент отвлеклось на дежурную пару и не помешало нам расстрелять беззащитные пикировщики – действовали, словно на стрельбище, и завалили всю девятку – вышло по штуке на брата, ну и одного «лишнего» сделали втроём.

Развернувшихся «мессеров» встретили в лобовую. С такими-то пушками, да только что пристрелянными по реальным целям, ребята завалили пятерых, а оставшихся трёх загнали и растерзали, словно… растерзали, в общем. Тут отличилась как раз дежурная пара – они-то сразу шли вдогон, поэтому дело было сделано ещё до того, как остальные развернулись.

– Девять «юнкерсов» и восемь «мессеров»? – недоверчиво приподнял бровь майор Васютин.

– Знаю, что никто с земли не видел, а искать на земле обломки – дело непростое, – ответил я, улыбнувшись. – Поэтому подтвердить успех могут только те, кто участвовал в бою. Главное даже не в этом – у наших волчат окрепли клыки и выработался стиль. Привычка побеждать – очень ценное качество. Нам бы, товарищ комполка, на охоту слетать. Если есть данные о том, где у фрицев аэродром, это очень помогло бы недаром сжечь горючее.

– Субботин! Мы отступаем! В любую минуту можно ждать на лётном поле фашистские танки. Думаю, нашу дивизию уже списали со всех счетов. Впрочем… в таком положении… горючее есть, боеприпасы тоже. Пошли к Колыванову – он мужик рисковый, да ты сам знаешь. И где он только тебя выкопал? За три дня из салажат сделать боевых летчиков! Ты кто вообще, Александр Трофимович?

– Товарищ майор! Немцы на всю Ивановскую паникуют! Вопят, что какая-то Бю в воздухе, – оторвался от прослушивания эфира связист.

– Каюк желтоносым, – улыбнулся я. – Так заглянем в дивизию? Если есть боезапас и топливо, нужно определиться с целью.

– Бю, если мне не изменяет память, это из триста тридцать третьего москитного, – сообразил Васютин.

– Да. Не знаю, в каком она звании – её постоянно, то производят в сержанты, то разжалуют в рядовые.

– Капитан Бюхель попросила посадки, – доложил другой связист, следящий за нашей волной. – Дивизия разрешила.

Мы выбрались из землянки и вышли из-под деревьев на край лётного поля. От нижней кромки облаков один за другим отрывались москиты и быстро снижались, выравниваясь почти у самой земли.

– Артисты! – неодобрительно буркнул Васютин.

– Эквилибристы, – кивнул я. Мой глаз радовался знакомым позывным, начертанным на бортах самолётиков. И ещё на них пестрели звёздочки. У кого больше, у кого меньше, но почти всегда был начат второй рядок.

* * *

А мне понравилось стрелять из двадцатитрёхмиллиметровки по танкам на марше. Очень красивые вспышки от попаданий. Случалось, останавливались и начинали дымить, особенно если угадаешь сзади. А иные вообще загорались совершенно нормальными кострами. Создавалось впечатление, что на броне эти недотёпы везли запас бензина. Если так – должны выгорать дотла. То есть не меньше чем на заводской ремонт. Да, в процессе свободной охоты и мы, и штурмовики, и Су-2 отыскали довольно много целей на лесных дорогах. Лес чем интересен – найти в нём противника сложно, зато сам он редко может воспользоваться зенитным прикрытием – с узких просек или дорог, над которыми смыкаются кроны деревьев, не так-то просто работать не только ахт-ахтам, но и малокалиберным «Флакам».

Однако, если настойчиво рассматриваешь сверху то, что укрыто под кронами деревьев, то и дело что-нибудь примечаешь. Да, два вылета подряд дивизия занималась воздушным террором в зоне германского прорыва. Работали над территорией, где, по имеющимся сведениям, наших войск нет. Почему нам не мешали истребители – желтоносых отогнали москиты.

Потом было сообщение о том, что ситуация несколько стабилизировалась, но при взгляде на карту у меня рябило в глазах – кто кого и от чего отсёк – разобраться в этом было невозможно. Ночью над нами вовсю гудели ТБ-3. Сначала туда, потом обратно, а к нам на лётное поле один за другим опускались транспортники – подвозили пехоту и разного рода грузы. И ещё прилетел Ли-2, откуда выбрался товарищ Крутилин в образе полковника авиации и взял меня тёпленьким прямо из кроватки, где я почивал сном праведника после тяжелого трудового дня.

* * *

– Товарищ Субботин. Товарищ Сталин очень огорчился, когда вы так неожиданно пропали. Поверьте, разыскать вас стоило заметных трудов. Если бы не регулярные рейсы Ан-226, процесс поисков мог бы затянуться.

– Ну и ради чего стоило так стараться? Я ведь выложил уже всё, что знаю, и сделал всё, что могу! В военном же отношении моя боевая единица имеет некоторую значимость. Мне кажется, что в качестве лётчика я более интересен, чем источник непроверенной информации, которая с каждым днём всё больше и больше утрачивает ценность, поскольку отличается от известной мне реальности.

– Возможно, вы правы, но товарищ Сталин имеет другую точку зрения. И поручил мне убедить вас в своей правоте.

– Это как?

– Для начала мне поручено ответить на любые ваши вопросы.

После такого вступления я призадумался. Нет, спросить мне хочется о многом таком, о чём я даже не догадаюсь спросить просто потому, что недостаточно информирован – я ведь, кроме как по вопросам авиационным, нахожусь вровень с рядовыми обывателями.

– Пётр Фёдорович! А не могли бы вы нарисовать общую картинку? То есть – что происходит на фронтах, каково положение дел в промышленности?

– Попробую. Откуда начнём?

– Давайте с юга. Там мне как-то всё более знакомо.