Без боя не сдамся - Дина Рид

– Алексей, зачем ты пришёл с этими? – шикнул он.

– Что тебе не нравится? Это мои друзья. Мы приехали на конкурс. Они тоже будут участвовать.

– Это что, конкурс укурков? – недружелюбно спросил отец.

– Нет, – усмехнулся Алёша. – Музыкальный.

«V-персона» на Первом канале.

– Какой же ты упёртый, Алексей! Я надеялся, после всех кувырков нормальным человеком станешь, ума наберёшься.

– И набрался, – твёрдо ответил Алёша. – Ты в своё время сам выбрал, чем заниматься. Я тоже сделал свой выбор. Нравится тебе это или нет – я буду музыкантом.

– Выбрал он! Умник! – Побагровевший Михаил Иванович выкатил глаза на распатланного сына с кожаными браслетами на запястьях, мало чем отличающегося от его подгулявших спутников. – Позорище! Волосы, как у бабы! Может, ты и есть баба? То в юбку монашескую рядишься, то волосы отпускаешь. На руки дрянь всякую нацепил… А кто из знакомых увидит? Стыда не оберёшься!

Алёша перебил холодно:

– Слушай, да тебе всегда из-за меня стыдно: на мать похож – стыдно, петь хочу – стыдно, не выиграл Олимпиаду по математике – позор и так далее. Ну, откажись от меня. Глядишь, полегчает.

– Ты как с отцом разговариваешь?!

У Михаила Ивановича в кармане зазвонил телефон. Красный как рак отец поднёс мобильный к уху, другой рукой прижимая к пиджаку папку с гербом. Пока отец беседовал, Алёша рассматривал выступающую из белоснежной манжеты с крупной золотой запонкой кисть, очерченную контуром массивных золотых часов. Несчётное количество раз эта рука, большая, грубая, с выступающими толстыми венами, покрытая морщинистой кожей и волосками, замахивалась над его лицом, сжималась в кулак. Алёша вспомнил, как больно впивалась в кожу, пробивая до костей, эта золотая печатка. И впору было почувствовать ярость, но, взглянув на осунувшееся, с мешками под глазами, уже старческое лицо, Алёша вдруг пожалел отца – не ведает, что творит.

Михаил Иванович наконец положил трубку и покосился на сына.

– Ладно, не психуй. Прости, – сказал Алёша. – Я просто хочу быть самим собой. Если тебе нужно, чтобы депутатская фамилия Колосов не светилась по телику, поменяю на псевдоним. Но ты меня не переубедишь. Так что давай замнём тему.

– Хорошо, – внезапно легко согласился отец, но добавил: – Помыкаешься здесь, набьёшь шишки и вернёшься домой. Надеюсь, не на носилках, как в прошлый раз. Но коли ты у нас такой умный, помощи у меня не проси. Пойдёшь дворником работать или вон листовки раздавать в костюме зайца.

– Договорились.

Недовольный, Михаил Иванович переложил папку из руки в руку и пробормотал:

– Ладно, Алексей. Созвонимся. У меня ещё дела. – И, бросив небрежное «до свидания», ушёл в сторону административного здания.

* * *

Ребята с любопытством поглядывали на Алёшу, Дарт положил ему руку на плечо:

– Мдаа, Праведник, я думал, вы сейчас с батяней друг друга мочить начнёте, как два робокопа. А ты его словом раз-два, и он сдался, прям сник весь. Ты чё, грехи ему отпустил?

Расслабляясь, Алёша пожал плечами:

– Да нет. Просто злиться перестал. Наверное, я псих.

Все дружно заржали:

– Весь в отца!

Алёша улыбнулся, и они пошли к Красной площади – толпа немытых клоунов.

Звонок в дверь заходился как оглашенный. Она ходуном ходила под кулаками непрошеных гостей. Спросонья Алёша выбросил руку из спальника и ударился костяшками пальцев обо что-то, издавшее металлическое дребезжанье. Это была кухонная плита. Алёша тряхнул головой, пытаясь смахнуть остатки сна: совсем забыл, где спит. Пока выбирался из спальника, звонки прекратились – видимо, успели открыть дверь. Надев джинсы и застегивая змейку на ходу, Алёша побрёл к прихожей.

Из комнаты послышался истерический мат:

– Ах, ты ж, шваль. Так и знала!.. Дом в блатхату превратили!.. Где полиция? Сейчас вызову! Сейча-ас. В каталажку сдам! Сволочи, а?! Два человека, говорят! Да их тут целая кодла!

В ответ нечто невнятное пробормотала Кэт, басом огрызнулся Шаман: «Мы вам за три дня заплатили». Алёша заглянул в комнату. Взлохмаченные, сонные ребята выглядывали из спальных мешков, обескураженные внезапным натиском невысокой полноватой тётки в спортивном велюровом костюме, с розовой резинкой на светлых волосах. Дарт в одних трусах переминался перед бушующей хозяйкой и растерянно моргал.

Увидев в дверях Алёшу, Лиса сделала большие глаза и кивнула в сторону Майка – по его обозлённому лицу и сжатым кулакам был видно: вот-вот грянет буря. Тормозов у Майка не всегда хватало. Алёшин мозг мгновенно включился: сегодня первый кастинг – потасовка, полиция, скандалы исключаются. А тётка в центре комнаты продолжала визжать и шипеть, как заброшенная в стан врага ещё не разорвавшаяся бомба:

– И-и-и… За двоих платили! А что устроили?!

Ш-ш-арашку для бомжей! Выметайтесь из моей квартиры!

Не задумываясь особо, Алёша пошёл ва-банк – шагнул к хозяйке и осторожно коснулся её локтя:

– Прошу прощения…

Она резко обернулась – её гримаса не многим уступала бульдожьей. «Ё-моё!» – передёрнуло Алёшу, но, не теряя самообладания, он произнёс:

– Мы съедем. Не волнуйтесь. Извините, не знаю, как вас по имени-отчеству…

– Марина Викторовна, – брякнула тётка, пытаясь понять, что за гусь прервал её «лебединую песнь». И вдруг в глазах-пуговках на лице с обвисшими подбородками промелькнул интерес – нечто такое, что Алёша видел уже сотни раз в глазах девчонок, смотрящих на него на морских набережных, в глазах Кэт на пляже. Алёша не растерялся:

– Марина Викторовна, видите ли, произошло недоразумение…

– Какое ещё недоразумение?! – возмущённо, но на тон тише гавкнула тётка.

Нацепив неизвестно откуда взявшуюся галантную улыбку, Алёша соображал в скоростном режиме, перебирая мысли, как компьютер при поиске нужного файла: «Так. Во всех есть что-то хорошее… Должно же быть и в вас, Марина Викторовна?.. Что? Ну же! Хоть мелочь… О! Накрасилась с утра! Хотела быть привлекательной. Гм… помогло мало… Но уже плюс. Эх, помоги, Господи». Вслух Алёша произнёс:

– Будьте любезны, пройдёмте со мной на кухню. Насчёт недоразумения. – И указал рукой на проход.

– Зачем на кухню? – Тётка умерила пыл и уже смотрела на Алёшу во все глаза.

«Что это с ней? Она ведётся? Что говорить дальше? Наверное, правду», – и он продолжил:

– На кухню – там вы всё скажете мне. Всё, что о нас думаете. А парни пока оденутся. Неудобно перед вами – вы женщина…

Этим утверждением тётка, похоже, была огорошена и, ко всеобщему изумлению, выкатилась из комнаты. Алёша последовал за ней, боковым зрением увидев обалдевшие лица друзей и беззвучные жесты восхищения. На кухне он отодвинул стул: