Девушка жимолости - Эмили Карпентер

– Так они все знали – и Хауэлл, и Уолтер. И ваш муж. Они видели, как Вернон Элфорд застрелил собственную дочь.

Дав кивнула.

– И вы тоже видели.

– Да.

– Боже правый, Дав! – Я изо всех сил старалась говорить ровно. – Почему вы никому не рассказали?

Она смотрела на огонь: дрова догорели, превратились в угольки, которые рассыпались в камине, наполнив комнату легким серым дымком.

– Чарльз говорил, люди с горы не любят, когда посторонние лезут в их дела. Сказал, что и нас могут убить, если мы не поостережемся. Поэтому мы той же ночью собрали вещи и уехали из долины. И никогда больше не говорили с ним о Джин и о том, что произошло.

– Допустим. Но тогда непонятно: если вы хотели держаться подальше от этой истории, то почему вернулись в Алабаму? Почему поселились напротив Причарда? И каким образом со всем этим связаны Колли и Трикс?

Она сжимала и разжимала руки.

– Вряд ли ты сможешь меня понять, но что-то в этом месте есть такое… Оно не отпускало меня. – Дав смотрела на меня, потом перевела взгляд на окно, за которым виднелась больница. – Так просто не объяснить.

– О чем вы?

– С какого вопроса мне начать?

Я подвинулась на край дивана:

– Если верить Джоан, то вы были не робкого десятка: вы не боялись нарушать правила, шуровали за спиной мужа, пробирались в чужие дома, возлагали руки на незнакомых людей. А в полицию обратиться – испугались? Вы могли рассказать правду, Дав, добиться справедливости для Джин. А вы сбежали.

– Я хотела рассказать, – ответила Дав. Она опустила глаза и рассматривала свои руки. – Каждый день, все эти двадцать пять лет. И рассказала-таки – но не полиции, а Колли; я разыскала ее.

– Когда ей исполнилось тридцать, – уточнила я.

– Знаешь, когда Джин исчезла, Хауэлл перевез Уолтера и Колли в Бирмингем. Какое-то время она ходила в колледж, изучала искусство. Сама за себя платила. Девочка, кстати, не вернулась жить к отцу. Она всегда считала его причастным к исчезновению матери. – Дав прижала руку к груди. – Когда я рассказала ей правду о том, что мужчины сделали с ее мамой, она плакала и не могла остановиться.

– Но почему вы не рассказали ей раньше? Зачем было ждать до тридцати лет?

Дав покачала головой:

– Просто мне казалось, что тридцать лет – особый возраст для женщины. Она становится самостоятельной, обретает почву под ногами.

– Но у нее-то как раз не было почвы под ногами. Она и так уже была замечена в делах, которые ее семья не одобряла. Уолтер состоял в ку-клукс-клане и не намерен был позволить сестре бросить тень на фамилию Вутен. После встречи с вами она прямиком отправилась к нему и рассказала брату все – огромную страшную семейную тайну, как Вернон Элфорд застрелил свою дочь и спрятал тело. Не знаю, грозилась ли она предать дело огласке, грозилась ли убить его. Что бы там ни произошло, для Уолтера это стало последней каплей. Он решил заставить сестру замолчать. Он определил ее в лечебницу, а потом вернулся спустя какое-то время и просто убил ее. Взял и умертвил родную сестру.

– Знаю, – ответила Дав. – Кажется, я видела, как он закапывал ее.

Меня будто током ударило. Я вскочила с дивана:

– О чем вы? Как вы могли это видеть?

Дав поднялась, ее тоже трясло, она сжала руки и опустила их перед собой.

– Здесь многие похоронены. На той стороне, прямо в Причарде. Их обычно тайком закапывали, ночью… тех, о ком никто не должен был знать. Кого они убили.

– Боже, – не выдержал Джей.

– После того как мы встретились с Колли, я вернулась в Бирмингем, – продолжала Дав. – Чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Но она исчезла. Я услышала, что ее отослали в Причард, поэтому вернулась сюда и выжидала. Однажды, когда пациентов выпустили погулять, мне показалось, что я увидела среди них и ее. Она плохо выглядела – бледная, слабая, явно плохо себя чувствовала. Я беспокоилась за нее, что ей обо всем рассказала. Видимо, ей это оказалось не по силам.

Я вспомнила о страшных записях в истории болезни, о тех страшных вещах, которые творили с моей бабушкой.

– Как-то ночью я никак не могла заснуть. Я сделала себе чаю и вышла на крыльцо – просто посмотреть на звезды и подышать, так, по крайней мере, я себе внушила. А может, я и знала, что произойдет. – Глаза старушки блеснули. – Я увидела, как двое мужчин роют могилу, закапывают тело. Спустя пару дней я наведалась в Причард. Представилась чужим именем, сказала, что хочу навестить Колли Крейн. Мне ответили, что она умерла. Я попросила показать мне ее могилу, но они не нашли данных. Сказали, что не успели еще внести в реестр.

Я чувствовала, что теряю сознание. От ужаса и смятения кружилась голова.

– Кто были эти двое?

– Один – вроде бы полицейский. Мне кажется, я разглядела форму. А неподалеку – патрульную машину. Второй… – Она запнулась.

– Дав!

Мы встретились взглядами.

– С ним был Уолтер Вутен.

– Вы видели его?

Она молчала.

– Если вы его не разглядели, то почему решили, что это был он?

– Я знала. Как и другие вещи. Вот отсюда. – Она прижала руки к груди. – Было очень страшно, но я пряталась за деревьями на краю поля. Я подкралась ближе, когда они уже засыпали тело землей. Когда они закончили, один из них поднял винтовку с гравировкой на прикладе, эту винтовку я уже видела однажды.

Я тряхнула головой, не зная, верить или нет. Каким таинственным и волшебным образом она узнала в человеке, закапывавшем тело, Уолтера? А потом подобралась в полной темноте так близко, что разглядела гравировку?

И все же…

Когда Трикс приехала к Уолтеру домой, взяла это самое ружье и обещала рассказать, что он сделал, Уолтер убил ее. Значит, она правда что-то знала.

Я снова обратилась к Дав:

– Но если вы были уверены, что это Уолтер, то почему не сдали его полиции?

Женщина покачала головой:

– Я же говорю тебе, Алтея. С ним был полицейский. И я не впервые видела полицейских в Причарде. Они приезжали по ночам и помогали закапывать покойников.

– Полицейские?

– Да. – Дав посмотрела на меня с горечью: – Алтея, это Алабама. Мало ли во что людям хочется верить. В этом штате прошлое по-прежнему живо.

– Если так, то зачем вы снова в это полезли? – спросила я. – Да еще и Трикс втянули?

– Затем, что не могла забыть того, что видела. Не могла спать. Это давило на меня.

– То есть вы облегчили свою совесть, а мама в результате оказалась в том же аду, что и Колли?

– Да, – сказала она. – Да простит меня Бог. – Дав покачала головой. Старушка дрожала всем телом, слезы текли из глаз, но нисколько не жалела о сказанном. Эта женщина лишила меня семьи, отняла и бабушку, и мать. Я не испытывала к ней ни малейшего сочувствия.