Сердца не покоряют силой - Мария Берестова

Эртан тоже чувствовал себя тревожно. Вся ситуация казалась ему весьма зыбкой: он переживал и за старого друга, и за возможные шашни Алиссии с резидентами, и за Рэми, с которой тоже всё было совсем не ясно.

Мадам Леста, как самая старшая и мудрая из присутствующих, не столько переживала, сколько молилась. Поскольку от мадам в этой ситуации ничего не зависело, она логично решила перепоручить все волнения Господу Богу – вот пусть Он и разбирается. Собственно, она и священник были единственными, кто придерживался этой проверенной временем тактики.

Если же говорить о Рассэле, он пребывал в храме чисто номинально: все его мысли были о том, как прекрасно было бы повести к алтарю Элпи. Перед его внутренним взором так и рисовалась нежная красавица в летящем платье, и он ничего не видел и не слышал, только время от времени машинально повторял молитвы.

После церемонии молодые отправились в дом семьи жениха, Рэми увязалась за ними, Эртан умчался в ратушу – у старцев было к нему море дел,  а Рассэл с очередным своим проектом зарулил к соседям.

В этот раз у него были грандиозные планы на то, чтобы продавать ковры в Даркию. В конце концов, на самоцветах свет клином не сошёлся, у Мариана есть и другие возможности для торговли. Но, чтобы продать ковры, которые ткали в центре страны, в Даркию, связь с которой осуществлялась по морю (потому что по суше через болота караваны не водили даже безумцы), нужно было доставить эти ковры в единственный марианский порт и договориться с единственным марианским адмиралом.

Чьи родственники удачно находились под боком у А-Ларресов, в столице.

Рассэл гонял у них чаи весь вечер, но прийти к консенсусу так и не смог.

– Представляешь? – жаловался он вечером за ужином Эртану. – Нисса так ещё вздохнула жалостливо, и говорит: мол, родичам мы пошли бы навстречу… и глазками на меня стреляет! – обвиняющим тоном сообщил он.

На Эртана эти обвинения впечатления не произвели.

– А кого сватают-то? – невозмутимо уточнил он, не отрываясь от поглощения ужина.

– Тунь, кажется, – отмахнулся Рассэл.

– Тунь! – вдруг встрепенулся Эртан и посмотрел почему-то на Рэми.

Та ответила недоумевающим взглядом – впервые слышала это имя – и, не дождавшись разъяснений, посмотрела на Рассэла.

Тот почесал бровь и заявил:

– А что, подходит! – что в контексте предыдущего разговора выглядело так, словно загадочную Тунь сватали за Рэми.

Прежде, чем принцесса успела возмутиться, Рассэл начал бодро выстраивать очередной, не очень понятный ей план:

– Запускаем Рэми, она чарует Тунь, та горячо вступается за нас, и адмирал тает пред обаянием сестрёнки и сдаёт все позиции!

Эртан, занятый тщательным пережёвыванием, согласно кивнул и сделал рукой жест: «Дозволяю, приступайте!»

Тут уж Рэми не выдержала. Нежно похлопав ресницами, она уточнила:

– Господа, что это за леди и почему я должна её очаровывать?

Эмоционально замахав руками (и разбрызгав в процессе соус) Рассэл горячо поведал о том, что Тунь – совершенно удивительное в своём роде явление, доблестная хозяйка больших земель, кровно заинтересованная в вопросах женского равноправия.

После знакомства с Элпи Рэми несколько настороженно относилась к своим марианским единомышленницам, и весьма сомневалась в своих способностях по налаживанию контакта с ними.

– Тунь – необыкновенная! – горячо заверил её Рассэл. – Вот увидишь, она тебе понравится!

– Вот и женился бы, раз необыкновенная, – буркнул Эртан себе под нос так тихо, что услышала только Рэми.

Старцы его, очевидно, доконали сегодня. Ещё бы, столько дней нос в ратушу не казал! Странно, что вообще домой отпустили, могли бы и всю ночь гонять, со старикашек с их бессонницей станется! Вконец измотанный Эртан, расправившись с ужином, теперь мутно смотрел на свою чашку и думал о том, как бы добраться до кухни за чем-нибудь горячим – как это всегда бывало в отсутствии всяких капризных принцессок, никто из слуг не заботился о сервировке стола, только кухарка исправно таскала свежие блюда.

Рэми его мученический взгляд перехватила, возвела глаза к потолку, взяла его чашку и бодро убежала на кухню, чтобы подогреть какой-нибудь успокаивающий отвар.

Вернувшись, она обнаружила, что братья препираются параллельно по двум поводам: Эртан пытался уговорить Рассэла привезти Тунь в столицу, а Рассэл пытался уговорить Эртана выдать Тунь замуж за некоего Тьера.

Сунув мужу горячее питьё, Рэми категорично завила:

– Я сама съезжу к ней, не надо никого никуда везти.

На самом деле, причиной такой неусидчивости было банальное желание сбежать куда подальше – как минимум, от слишком тёплого взгляда супруга, который выглядел безобразно счастливым, прихлёбывая своё питьё, как максимум – от собственного сердца, которое реагировало на подобные взгляды слишком уж пылко.

Точнее, Рэми не строила иллюзий по поводу возможностей убежать от сердца; но за неимением лучшего надеялась хотя бы убежать от Эртана, и решить проблему хоть таким образом.

Ей всё ещё ужасно не хотелось отдавать свою любовь человеку, который, видите ли, столь прагматичен в оценке собственных приоритетов. Как выбраться из ловушки своего положения при нём, Рэми не знала, и за неимением других идей предположила, что постоянно уезжать куда подальше от него – очень, очень, очень хороший план.

Будет заниматься женским вопросом и своими аграрными опытами.

А там, глядишь, со временем что-нибудь придумает.

Эртан был впервые в жизни влюблён и совершенно не представлял, что с самим собой в таком положении делать. Всю свою жизнь он привык полагаться на трезвый рассудок – даже фамильный азарт настигал его разве что в сфере сложных расчётов и продумывании хитрых комбинаций. Он не был склонен к импульсивным поступкам, не позволял чувствам влиять на его решения и славился непробиваемым хладнокровием.

А тут – такая неприятность. Сердце то сжимается, то несётся вскачь, глаза волей-неволей устремляются только в её направлении, и сама собой наружу лезет совершенно идиотская улыбка.

Ситуация осложнялась тем, что Рэми, как всегда, оставалась глуха и к его обаянию, и к доводам рассудка. Он надеялся на то, что со временем она остынет, подуется и успокоится, а он, со своей стороны, уж постарается сделать так, чтобы дулась она поменьше, успокаивалась поскорее, и вообще.

Но нет, Рэми, конечно, не была бы Рэми, если бы просто сдалась. Эртан прекрасно понял, чего это её потянуло в разъезды, и отлично себе представлял, как она успеет себя накрутить за то время, что проведёт одна, и насколько сложнее с нею будет после этого.

Наученная опытом своего брака Рэми предполагала, что с её отъездом могут возникнуть трудности, поэтому заранее приготовилась либо бунтовать против попыток мужа не отпустить, либо противостоять заманчивому предложению поехать вместе.