Сердца не покоряют силой - Мария Берестова

Ей хотелось только закрыть глаза, заявить, что всё «так», и с головой нырнуть в то, что он ей предлагал; но остатки гордости и самосознания достучались до мозга, и она пробормотала:

– Не хочу этого хотеть.

– О! – с глубоким удивлением откомментировал он, переваривая новую информацию.

Такой выверт логики ему встречался впервые, и он был озадачен.

Несколько секунд он напряжённо моргал, обдумывая сказанное и разглядывая её спину, затем пришёл к выводу, что соблазнять женщину, которая не желает быть соблазнённой, – явно то самое пресловутое «неуважение к чувствам» и решительно принялся доказывать, что уж он-то точно самый уважительный из уважительных. Аккуратно поправив её платье, он самым серьёзным тоном заявил:

– Прошу прощения, больше не буду, – и тут же уточнил жалобно: – А обнимать-то можно?

Она тяжело вздохнула и огорчённо признала:

– Я точно умру от боли, если ты сейчас меня оставишь.

– Не оставлю, – пообещал он, прижимая её к себе покрепче.

Она снова расплакалась, в этот раз от благодарности. Она была уверена, что в этот вечер для них есть только два пути: либо она сдаёт все позиции и отдаётся ему, либо он уходит и оставляет её одну. Первое оскорбляло её чувство собственного достоинства, второе разрывало сердце на части.

Оказалось, есть третий путь, в котором он ничего не требует и не ждёт от неё, просто оказывая ей поддержку в той мере, в которой она была готова её принять.

Эта его готовность просто быть рядом, ничего не получая от неё, потрясла её до глубины души.

Возможно, это был тот момент, в который она впервые в жизни почувствовала, что значит быть любимой.

– Я могу что-то сделать для тебя? – с тревогой глухо спросил он, слушая её всхлипы.

– Просто не оставляй меня, – снова попросила она, как будто это не она отталкивала его всё это время, а он сам держался от неё дальше.

– Не оставлю, – снова пообещал он и веско добавил: – Никогда, Рэми, обещаю. Только если сама прогонишь.

Магическое «обещаю», которое в устах ралэса, видимо, и впрямь носило характер ненарушимого обета, насколько она уже успела понять, её успокоило.

– Я могу что-то сделать для тебя? – повторила она его вопрос, чувствуя внутри потребность как-то ответить на его доброту к ней.

Он зарылся носом в её волосы и попросил:

– Не отгораживайся от меня. Даже когда обижена, пожалуйста. Это невыносимо, – голос его ощутимо дрогнул. Возможно, он тоже немного плакал – за её волосами не было видно.

– Не буду, – пообещала она, оборачиваясь и обнимая его в ответ.

Они так простояли, наверное, с полчаса, ничего не говоря, и просто обнимая друг друга и слушая дыхание друг друга. Каждый вдох, казалось, делал их боль меньше и освобождал сердце от той тяжести, которая мучила их во время ссоры.

– Поздно уже, ложись спать, – наконец, с видимым сожалением сказал он.

– Да, сейчас, – согласилась она, не делая, впрочем, никаких попыток отстраниться от него.

Они постояли ещё минут пять.

Он ощутимо улыбнулся и с теплотой в голосе отметил:

– У нас там супружеская спальня есть, вообще-то. – И с живыми задорными нотками заверил: – Обещаю не приставать!

Рэми с долгим романтичным вздохом согласилась, что супружеская спальня – это прекрасно.

После двух бессонных ночей они оба, наконец-то, хорошо выспались.

В Мариане, как всегда, дела такого рода делались быстро, и свадьбу устроили уже на следующий день. Присутствовали столичные родственники Эрьена (именно у них он сейчас и проживал) и А-Ларресы в лице Эртана, Рэми и Рассэла, а также мадам Леста.

Из всех присутствующих в самом довольном расположении духа находился сам жених. Алиссия ему понравилась с самого начала – живая, яркая, бойкая, она привлекала внимание. Ну и прямо скажем: она была первой, кто в ответ на его отповедь умудрился подарить ему цветок. Эрьен, знаете ли, был не из тех людей, которым дарят цветы. Вот совсем не из тех людей; и никому в Мариане в голову не пришло бы делать нечто подобное. А меж тем, как ни удивительно, подобный жест произвёл на этого жёсткого человека самое неизгладимое впечатление.

Обнаружив со стороны Алиссии первый слив информации, он весьма огорчился, но, поскольку речь шла больше о пустяках, подумал, что, возможно, девочка просто играет в шпионов. Игра опасная, но понятная сердцу любого марианца: азарт и риск, это же восхитительно!

Вторая порция писем расставила всё по своим местам, и Эрьен приуныл. Пытками и казнями шпионов ниийской стороны он обычно занимался лично, и среди них, конечно, встречались и женщины, и девушки, но ни одна из них не произвела на него такого живого впечатления, как Алиссия, поэтому перспективы подобного плана причиняли ему некоторую боль. Когда ралэс своим беспрецедентным решением заменил стандартную процедуру на заключение, Эрьен подумал, что звёзды сходятся.

Так что итогами вчерашних переговоров он был доволен в высшей степени; чего нельзя сказать о его родственниках, которых поспешная женитьба на ниийке насторожила.

Если говорить об Алиссии, то она, определённо, была в истеричном состоянии. У неё случился мощный внутренний конфликт, не имеющий к текущей свадьбе никакого отношения – до свадьбы ей вообще как-то дела не было.

Алиссия смотрела на мир глазами своего возлюбленного; тот считал Мариан врагом, и Алиссия, вслед за ним, усвоила ту же точку зрения. Но вот, неожиданно выясняется, что Мариан теперь не просто какая-то там соседняя страна – это теперь страна Рэми, её Рэми! Мариан принадлежит Рэми, она взяла его под свою ответственность, она приняла эту страну.

Воевать с Марианом означало воевать с Рэми; морально-этический выбор такого рода перед Алиссией даже не стоял: она всегда, безоговорочно и безусловно была на стороне своей принцессы, вне зависимости от обстоятельств. Эртан плохо знал Алиссию и мало разбирался в психологии такого рода, иначе бы сомнения не мучили его так сильно. С той минуты, как Рэми приняла Мариан как свою страну, не было человека, который стоял бы за него с таким жаром и такой верностью, как Алиссия. Не всякая коренная марианка могла бы теперь сравниться с ней!

Но если Мариан стал «своим», то возлюбленный гофмейстер автоматически перешёл в разряд врагов.

Алиссия мучилась не своим новым положением, не выбором и не перспективами своей жизни: она мучилась тем, что теперь любит того, кто ей враг.

Рэми догадывалась о переживаниях подруги, поэтому изрядно волновалась за неё. Кроме того, она плохо знала Эрьена, и была совсем не уверена, что это хороший вариант для брака – но выбирать было особо не из чего. В глазах Рэми расстроить брак и устроить побег Алиссии было бы проще, чем вызволять из крепости политическую заключённую. И всё же она очень боялась за подругу, и постоянно щурилась, приглядываясь к жениху и пытаясь проникнуть в его характер и понять, чего от него ждать.