Сердца не покоряют силой - Мария Берестова

– Я согласна, мессир.

Незамедлительно Эрьен повернулся к Эртану – не отпуская её руку – и по-прежнему уверенно заявил:

– Теперь я, как человек, ответственный за мадемуазель перед Богом и людьми, беру на себя обязанность контролировать её перемещения, контакты и переписки, поэтому нет никакой необходимости в государственном вмешательстве в это дело.

Эртан несколько растерялся от такого поворота дел. Эрьену он вполне доверял, и ход его оценил – старый друг разыграл комбинацию, чтобы выпутать его, ралэса этакого, из крайне деликатного дела.

Все снова глядели на него с надеждой, а внутренний голос завёл свою шарманку.

Рационализм пытался поднять голову и заявить, что так дела не делаются, и история Мариана не знает прецедентов, в которых раскрытых шпионов брали на поруки, тем более, столь оригинальным образом.

Но от доводов разума Эртан просто устало отмахнулся: у него уже не было сил бороться с самим собой. Тем более, когда ему предложили столь заманчиво достойный выход из положения.

– Хорошо, – прокаркал он с таким трудом, словно горло изнутри выложили наждачной бумагой.

Эрьен и Рассэл просияли; Алиссия прикрыла глаза, пытаясь разобраться, не угодила ли в ещё большую беду, чем до этого. Рэми хмурилась.

Подхватив новоиспечённых жениха и невесту под руки, Рассэл бодро вытолкал их наружу, оставив брата выяснять отношения с женой.

Но особых выяснений не вышло. Они молчали минуты две; потом он сделал к ней шаг. Она остановила его резким жестом и объявила:

– Это ничего не меняет, Эртан, – и вышла.

Он тупо смотрел в закрывшуюся за нею дверь и пытался понять, чего её опять не устраивает.

За эти две минуты Алиссия преуспела в том, чтобы слегка разобраться в сути дела.

– Зачем вам это? – спросила она человека, в котором точно не видела своего будущего мужа.

Тот раздумчиво пожал плечами, подёргал себя за ус и заметил:

– Невыносимо было смотреть, как его там корёжит. Да и идея с дезинформацией мне нравится, – тут же поправился он, подкрепив эмоциональный довод рациональным.

То, что кое-какое отношение к делу имеет однажды подаренный ему ею цветок, который в засушенном виде хранился в его записной книжке, он оставил при себе.

Алиссия вполне приняла эти объяснения и на всякий случай обозначали:

– Вы же понимаете, что… – но всё же запнулась и не договорила.

В этот момент их нагнала Рэми.

– Я украду мою подругу? – с вызовом в голосе спросила она.

– В пределах этого дома Алиссия может передвигаться вполне свободно, – с любезным поклонном заверил Эрьен и распрощался.

Затащив подругу к себе, Рэми горячо спросила:

– Ты как?

Та неопределённо повела плечами:

– Ну, это вроде лучше, чем неизвестно сколько быть запертой в форте, да? – неуверенно предположила она.

По правде сказать, брак совсем не казался ей хорошей идеей, но ей просто хотелось уже выпутаться из этой ситуации, не причинив вреда Рэми.

– Мы наверняка сможем что-то придумать! – принялась ободрять её принцесса. – Всегда можно обратиться к отцу…

– Рэми, Рэми, – перебила её амбициозные планы Алиссия. – Подожди. Меня и дома выдали бы замуж, ты же знаешь.

В воздухе повисло непроизнесённое – не за того, кого я люблю.

Даже вся эта история никак не повлияла на чувства несчастной Алиссии.

– А он, кажется, человек неплохой, – принялась приводить та доводы в пользу нежданного жениха.

Она оставила при себе некоторые сомнения на тот счёт. Когда сегодня Эрьен обнаружил её в доме одного из сочувствующих Ниии горожан, тот побледнел весьма отчётливо. Кажется, репутация у стража восточной границы была тяжёлая.

– Ну не знаю, – с сомнением протянула Рэми, которой усач, конечно, понравился больше гофмейстера – но ей бы кто угодно понравился больше  гофмейстера! Да и дело ведь не в том, кто нравится ей, а в том, кто нравится Алиссии!

– Я справлюсь, – та с ободрением сжала руку принцессы на прощанье и ушла к себе.

Несмотря на вроде бы неплохое разрешение катастрофической ситуации, Рэми чувствовала себя тоскливо.

За последние двое суток всё в её жизни перевернулось с ног на голову. Ей уже казалось, что она вполне обрела счастье: нашла страну, в которой я радостно жить, семью, для которой ей хочется трудиться, мужа, с которым надёжно и просто.

Но ситуация с Алиссией обнажила ту проблему, что Мариан вовсе не райское местечко, что А-Ларресы, в случае чего, будут на стороне Эртана, и что сам Эртан, в случае чего, поставит свои рациональные соображение выше её чувств.

У неё даже мелькнула мысль всё-таки вернуться в Ниию. Там, по крайней мере, никто не пытается прорваться в твоё сердце, чтобы потом неожиданно выдать такой жестокий финт.

Эртан считает, что она жестока? Да что он знает о жестокости!

Она всхлипнула, вытерла нежданно подступившие слёзы и постановила, что не будет из-за этого плакать. Подумаешь, просто Элпи права, и он бездушный баран, вот и всё. У таких вечно на первых местах всё, что угодно, кроме жены. А она уши развесила. Повелась на его грязные приёмчики.

«Ну уж нет! – пыхтела внутри себя Рэми от обиды. – Я Мариан не брошу, и плевать, что его повелитель такой индюк!»

Она так внутри себя и не решила, какое прозвище подходит супруг больше: бесчувственный баран или самодовольный индюк. Её фантазия живо набросала некую смесь этих двух животных: кудрявое и копытное существо с хвостом и гребешком на птичьей голове. Картинка вышла столь уморительной, что Рэми невольно рассмеялась собственным мыслям. Барандюк. Точно, он – барандюк.

Эртан, конечно, постучал, но дожидаться отрицательного ответа дальновидно не стал и сразу зашёл. Недовольная Рэми холодно потребовала закрыть дверь с обратной стороны.

Причины её обиды были ему, в общем-то, понятны, поэтому он покорно вышел и прикрыл дверь. Однако же он полагал, что, несмотря на вескость её причин, она могла бы и войти в его положение, а не строить из себя очередную жертву чернокнижника. Поэтому он не ушёл, а попытался завязать диалог, несмотря на разделяющую их дверь.

– Рэми? – довольно громко поинтересовался он и перешёл в наступление: – И сколько ещё ты собираешься меня наказывать? Я не ребёнок, между прочим!

Принцесса так растерялась, услышав столь странное обвинение, что даже приоткрыла дверь:

– Я тебя не наказываю! – шикнула она возмущённо и упрекнула: – Чего орёшь на весь дом?

– Ты же не хочешь меня пускать, вот и ору, – невозмутимо пояснил свою позицию он.