Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни - Дэниел К. Деннетт

Как отмечает Кюпперс260, решение Моно прямолинейно: «Представляющаяся не поддающейся упрощению или избыточной информация содержится в специфических условиях среды, в которой находится белок, и лишь вместе с ними генетическая информация может недвусмысленно определить структуру и тем самым функцию молекулы белка». Моно пишет об этом так:

Что это значит? Это значит – и неудивительно, – что язык ДНК и его «читатели» должны были эволюционировать совместно; ни то ни другое не могло произойти по отдельности. Заявление деконструктивистов, что читатель привносит что-то в текст, применимо к ДНК точно так же, как и к поэзии; то, что привносит читатель, можно более общим и абстрактным образом назвать информацией, и лишь комбинации информации, заключающейся в коде и считывающей код среде, достаточно для создания организма262. Как отмечалось в пятой главе, некоторые критики ухватились за этот факт, словно он был каким-то опровержением «геноцентризма», учения, согласно которому ДНК – единственное хранилище информации о наследственности, однако эта идея всегда была лишь удобным упрощением. Хотя библиотеки обычно считаются хранилищами информации, несомненно, сберегать и хранить информацию могут лишь библиотеки вместе с читателями. Поскольку среди стоящих на их полках томов библиотеки не хранят – по крайней мере, не хранили до сих пор – информацию, потребную для создания новых читателей, их способность (эффективно) хранить информацию зависела от существования другой системы хранения информации – генетической системы человека, основным носителем которой является ДНК. Когда мы применяем к самой ДНК то же рассуждение, то видим, что и она нуждается в постоянном притоке «читателей», существование которых она сама определяет не полностью. Откуда берется остальная информация для создания этих читателей? Короткий ответ: из непрерывности окружающей среды – благодаря неизменному наличию в ней необходимого сырья (и полусобранных «конструкций»), а также условиям, в которых возможно их использование. Каждый раз, когда вы заботитесь о том, чтобы губка, которой вы моете посуду, как следует высохла между использованиями, вы нарушаете непрерывность состояния окружающей среды (например, высокую влажность), являющуюся частью информационного фона, на который рассчитывает ДНК обитающих в губке бактерий, которых вы хотите погубить.

Здесь перед нами особый случай очень общего правила: любая функционирующая структура несет имплицитную информацию о среде, в которой функция «осуществляется». Крылья чайки являются величественным воплощением принципов аэродинамики, а потому они также предполагают существование организма, крылья которого столь превосходно приспособлены для полета в среде, чья плотность и вязкость соответствуют атмосфере приблизительно в тысяче метров над поверхностью Земли. Вспомним приведенный в пятой главе пример с пересылкой партитуры Пятой симфонии Бетховена «марсианам». Предположим, мы тщательно законсервировали тело чайки и отправили его в космос (не приложив никаких объяснений), рассчитывая, что его обнаружат те же марсиане. Если они сделают фундаментальное предположение, что крылья функциональны и что их функция – полет (что для них может оказаться не столь очевидным, как думаем мы, наблюдавшие за летящей чайкой), это предположение может помочь им «считать» имплицитную информацию о среде, для которой эти крылья были столь удачно спроектированы. Предположим, затем они зададутся вопросом, как могло случиться так, что конструкция крыльев подразумевает всю эту аэродинамическую теорию, или, иными словами, как получилось, что вся эта информация заложена в крыльях? Ответ должен быть таким: в результате взаимодействия между предками чайки и окружающей средой263.

Тот же принцип можно применить к наиболее фундаментальному уровню, на котором функция – это спецификация, то есть функция, от которой зависят все другие функции. Когда мы вслед за Моно спрашиваем, как закрепляется трехмерная форма белков, учитывая, что содержащейся в геноме информации для этого, по-видимому, недостаточно, то видим, что объяснить это может лишь удаление нефункционального (или менее функционального). Поэтому приобретение молекулой определенной формы предполагает смесь, с одной стороны, исторической случайности, а с другой – «открытие» важных истин.

С самого начала процесс проектирования молекулярных «машин» характеризуется двумя особенностями, знакомыми и инженерам. В своих размышлениях о структуре кода ДНК Эйген приводит хороший пример. «Можно спросить, почему Природа использовала четыре символа, если она с тем же успехом могла бы обойтись двумя»264. В самом деле, почему? Заметим, как естественен и неизбежен здесь вопрос «почему?», а также отметим, что он требует «инженерного» ответа. Ответить на это можно либо то, что причин не было – лишь чистая и простая историческая случайность, либо, что причина есть: существовало или существует условие, из‐за которого при имеющихся условиях четыре элемента хорошо или наилучшим образом подходят для создания системы кодирования265.