Гражданская война в США. 1861-1865 - Кирилл Маль

Сражение при Фредериксберге можно считать типичным и по другой причине. Оно стало еще одной яркой победой генерала Ли и его славной армии, но эта победа снова носила чисто оборонительный характер, южане снова не смогли воспользоваться ее плодами. Армия Потомака потерпела поражение, но не была ни разбита, ни уничтожена. Позиции, которые она занимала на восточном берегу Раппаханока, исключали всякую возможность контратаки со стороны южан, и даже когда северяне отступили к Аквиа-Крик, они были не по зубам маленькой Северовирджинской армии. Поэтому Ли, отразив очередное нашествие на Ричмонд, был вынужден пребывать в бездействии, ожидая, пока более благоприятные условия предоставят ему возможность предпринять еще одно вторжение на Север.

Такова была оборотная сторона преимуществ, которые давали обороняющимся нарезное стрелковое оружие и укрепления. Порой они лишали их инициативы и выгод, связанных с более активным образом действий. Означало ли это, что в новых тактических условиях проведение наступательных операций было вообще невозможно и всегда ли победа доставалась тем, кто занимал выгодную и хорошо укрепленную позицию?

Как показал дальнейший ход войны, и стратегическое, и даже тактическое наступления были по-прежнему вполне применимы и приносили успех наряду с тщательно продуманной обороной. Но, чтобы добиться этого успеха, наступающим приходилось прибегать к искусному маневрированию и сдерживанию врага на одном участке с тем, чтобы добиться преимуществ на другом. Фронтальные атаки, конечно, уже не служили залогом победы, но фланговые удары и глубокоэшелонированные обходы вполне могли принести искусному полководцу удачу.

Примером такого образца действий было сражение при Чанселорсвилле, произошедшее в начале мая 1863 года. Это сражение — самое блестящее из тактических шедевров генерала Ли и вообще всего военного искусства гражданской войны в Америке. [298]

Сейчас в Америке мало осталось таких мест, как Глушь, да и в 19-м веке подобные уголки уже были редкостью. Даже для северной части штата Вирджиния, довольно обильно покрытой лесами, Глушь была явлением исключительным. Она представляла собой небольшой лесной массив, всего миль 10 в окружности, раскинувшийся на южном берегу Раппаханока. Но этот массив был столь густым и непролазным, что вполне заслуживал название джунглей. Конечно, раскидистых пальм, обвитых лианами там не было, но последних с успехом заменял кустарник, такой цепкий и колючий, что даже хорошо одетый человек, оказавшийся в его когтях, рисковал выбраться на открытое пространство голым и исцарапанным в кровь.

Разумеется, это место было заселено слабо, за что оно, собственно, и получило свое название. Единственным крупным жилым строением в Глуши был дом Чанселора, расположенный в самом ее сердце, на обширной просеке, окруженной со всех сторон многомильным лесным морем. Дорог, пригодных для передвижения, также было немного, и [299] почти все они сходились у этого дома, что делало его стратегически важным пунктом.

Одним словом, Глушь была не самым подходящим местом для проведения военных операций, однако именно здесь прогремели два ожесточенных и кровопролитных сражения гражданской войны, принес этому никому не известному уголку Вирджинии громкую и печальную славу. Первое из них произошло в мае 1863 года, когда генерал-северянин Джозеф Хукер избрал Глушь плацдармом для задуманного им стратегического маневра. Впрочем, не будем забегать вперед и расскажем все по порядку.

26 января 1863 года главная армия Союза получила нового, четвертого по счету, командующего. Им оказался генерал Джозеф Хукер, или Драчливый Джо, как его называли в армии. Выше мы уже нарисовали портрет или, по крайней мере, набросок портрета этого генерала, и для полноты картины нам остается добавить лишь несколько штрихов. Хукер, как явствует из его армейского прозвища, был энергичным и задиристым человеком, склонным к пьянству, несдержанным на язык. Он часто повторял, что стране для успешного окончания войны нужен диктатор, давая при этом понять, что он сам вполне годится для этой роли. Линкольн, который, конечно, знал об этих разговорах Хукера, пошел на его назначение скрепя сердце.

«Я узнал из достоверных источников, — писал он новому командующему, — что вы недавно говорили, будто и правительство, и армия нуждаются в диктаторе. Конечно, не поэтому, а вопреки этому я поручил вам командование. Только те генералы, которые добиваются успеха, могут стать диктаторами. Я прошу вас о таком военном успехе, несмотря на то, что он влечет за собой опасность установления диктатуры».

Рисковать подобным образом Линкольн мог, только находясь в отчаянном положении, и надо признать, что в начале 1863 года оно действительно было таковым. Поражение Бернсайда у Фредериксберга и объявление Декларации об освобождении рабов в первый день нового года привели к падению популярности как действующей администрации, так и всех республиканцев, и в результате их партия проиграла промежуточные выборы в Конгресс. Демократы, которые [300] чувствовали себя в силе, стали все громче требовать прекращения братоубийственной войны, так что весь политический курс Линкольна оказался под угрозой.

Критической была также ситуация, сложившаяся в Потомакской армии. Оглушительное фредериксбергское поражение стало причиной утраты доверия войск к генералитету и неслыханного падения их боевого духа. «Газеты пишут, что армия рвется в бой, — сообщал в письме домой солдат-северянин. — Это вранье. Всех тошнит от сражений, не дающих результата». Армия тоже голосовала против политики Линкольна и против своих генералов — голосовала ногами. Именно в начале 1863 года дезертирство превзошло по размерам все допустимые пределы, и к моменту назначения нового командующего не менее 40 тысяч федеральных солдат и офицеров числились в «незаконных отпусках».

Джозеф Хукер оказался подходящим лекарством против этого смертельного недуга. Одно известие о его назначении вызвало в войсках прилив энтузиазма. «Это назначение, несомненно, принесло армии чувство глубокого удовлетворения, — писал впоследствии командир 2-го корпуса генерал Дериус Коуч. — И лишь некоторые, в основном старшие офицеры, служившие вместе с Хукером и имевшие возможность изучить его военные дарования, считали, что мистер Линкольн совершил в своем выборе серьезную ошибку».

Однако серьезность этой ошибки стала очевидной для всех остальных, в том числе и для Линкольна, много позже. Вначале же новый командующий производил хорошее впечатление. Он начал с изменений в организации войск. Непомерные гранд-дивизии — изобретение Бернсайда — были упразднены, и армия вернулась к старой системе корпусов. Правда, из нее был изъят 9-й корпус, которым командовал Бернсайд — во избежание конфликтов Линкольн перевел его на другой участок, но вместо него в состав Потомакской армии вошли 11-й и 12-й корпуса. Кроме того, Хукер, здраво рассудивший, что армии необходим отдельный кавалерийский корпус, объединил три конные дивизии под началом генерала Стоунмена (ранее кавалерия придавалась отдельным пехотных корпусам).

Еще одной, также разумной мерой, было введение отличительных кокард для разных корпусов армии. Каждый из [301] них получил кокарды определенного цвета, что способствовало появлению корпоративной гордости и духа соревнования. Одним словом, действия нового командующего были таковы, что, как вспоминал позже ветеран-северянин, «при [302] Хукере армия ожила» и ее боеспособность стала мало-помалу восстанавливаться.