Превратности судьбы, или Полная самых фантастических приключений жизнь великолепного Пьера Огюстена Карона де Бомарше - Валерий Есенков

Пьер Огюстен не склонен платить, поскольку абсолютно уверен в своей правоте, а стало быть, в конечном торжестве справедливости, да и каким способом внести необходимый задаток, через кого? Как известно каждому честному человеку, взятки не летают по воздуху и сами собой, к досаде честных людей, не попадают в нужный карман, даже если этот карман к принятию взятки вседневно готов.

Тропинка, по которой чаще всего пробираются эти тайные денежки, обнаруживается совершенно случайно. В сопровождении своего неотступного стража Пьер Огюстен не только успевает отыскивать пути к совести и разуму своих будущих судей и вовремя отмечаться у дотошного кавалера Верже в том, что покуда ещё не сбежал, но и забегать на минутку к родным, которые всей семьей тревожатся за него.

Вечером второго апреля он появляется у сестры. В этот день сестра по заведенному правилу принимает гостей. Гости ещё не успевают собраться, но в гостиной уже уютно устроился её квартирант Бертран д’Эроль, довольно скоро ставший другом семьи. Пьер Огюстен красочно, со всеми подробностями и смехом, не всегда, естественно беззаботным и добрым, повествует о своих злоключениях с этим проходимцем Гезманом де Тюрном. Ему, конечно, сочувствуют, ахают, крайне нелестно отзываются о советнике Большой палаты парламента и ломают головы над тем, как бы хорошему человеку в этом несчастье помочь.

Тут Бертран д’Эроль объявляет, что он довольно коротко знаком с книгопродавцем Леже, издателем пресловутой диссертации об уголовном праве ленных владений, принадлежащей перу этого самого Гезмана де Тюрна. Бертран д’Эроль не то предполагает, не то знает вполне достоверно, что именно этот книгопродавец Леже является регулярным посредником между заинтересованными просителями и мадам Гезман де Тюрн, которая, в свою очередь, является посредником между заинтересованными просителями и не менее заинтересованным мужем.

Неудивительно, что Бертрану д’Эролю дается поручение спешно разведать все обстоятельства. Обстоятельства выясняются. Книгопродавец Леже действительно служит посредником, причем книгопродавец Леже передает обнадеживающие слова, однажды произнесенные великолепной мадам Гезман де Тюрн:

– Если появится щедрый клиент, дело которого будет правым и который не потребует никаких бесчестных поступков, я не сочту неделикатным получить от такого клиента подарок.

Вы только подумайте: она не сочтет неделикатным, тогда как именно новому составу парламента, лишь бы придать ему хоть сколько-нибудь авторитета в глазах возмущенных французов, официально запрещено принимать любого рода подарки!

Впрочем, Пьер Огюстен в этот тревожный и драматичный момент, когда он пытается пробить стену лбом, не обращает никакого внимания на виртуозную ложь и бесстыдство этой пошлой жеманницы. Он видит только возможность наконец встретиться лицом к лицу с тем сомнительным правоведом, который именно в эти часы готовит свое заключение. И немудрено: ведь сомнительный правовед решает не только судьбу этого, в сущности, маловажного дела, но вместе с ним и всю его будущность, поскольку постановление вернуть графу и генералу Лаблашу хотя бы один ливр из пятнадцати тысяч в то же время окажется актом лишения чести, публичным признанием его бесчестности в делах со своим компаньоном и другом.

И все-таки он не решается уплатить мошенникам мзду. Он желает остаться честным и в этом сфабрикованном деле, как во всех своих прочих делах.

На него с негодованием набрасывается сестра. Она отказывается понять, как можно быть таким щепетильным в момент, когда на карте стоит его честь. В вопросах чести он знает толк и всё же колеблется. В сущности, он готов заплатить этой возмутительной вымогательнице сотню-другую, лишь бы побеседовать с советником Гезманом де Тюрном с глазу на глаз и растолковать ему это бесстыдное дело, совершенно ясное для него, но он не может не понимать, что в тех условиях, в которых он оказался, эта встреча с подарками может превратиться в ловушку.

Уступая напору сестры, принимая её правоту, он всё же считает необходимым подчеркнуть при свидетелях, в особенности при безотлучном седоусом Сантере, что не имеет намерения подкупать своего судию или каким-нибудь запрещенным приемом воздействовать на него. Он заявляет, что речь может идти только о плате за право свидания и более ни о чем таком, что бы могло опорочить его.

Мадлен Франсуаз в сопровождении предупредительного Бертрана д’Эроля отправляется к книгопродавцу Леже. Книгопродавец Леже отправляется к мадам Габриэль Гезман де Тюрн, урожденной Жамар, и объявляет, что на горизонте показался подходящий клиент. Мадам Габриэль Гезман де Тюрн, урожденная Жамар, соглашается не посчитать неделикатным поступком подношение, сделанное ей в сумме ста луидоров.

Правду сказать, для дельца такого размаха, как Пьер Огюстен, это ничтожная, прямо смехотворная сумма, величина которой лишь обличает всю глубину мелкотравчатости этой пошлой, оголтело корыстной натуры. Однако, на другой день узнав, что с него пытаются содрать сто луидоров только за разрешение войти в дом, который и без того должен по правилам света быть открыт для него, он приходит в настоящее бешенство и кричит, что не станет платить и никуда не пойдет.

Мадлен Франсуаз пытается ему втолковать, что не стоит кипятиться из-за каких-то ста луидоров, когда можно потерять пятьдесят тысяч экю только из-за того, что не растолкуешь своего дела докладчику:

– Да потребуй она хоть пятьсот луидоров, тут считать не приходится!

Он не деньги считает, он возмущен беспардонностью, наглостью, и Пьер Огюстен стоит на своем. По семейной традиции оба сильно кричат. Спор грозит затянуться до позднего вечера. Тогда один из друзей вручает Мадлен Франсуаз два свертка по пятьдесят луидоров, лишь бы это деликатное дело сдвинулось с места. Мадлен Франсуаз отправляется к книгопродавцу Леже и, в свою очередь проникнувшись благородным негодованием по поводу непомерной наглости супруги советника, пытается торговаться, начисто позабыв, что только что советовала взбешенному брату согласиться на сумму впятеро большую. Книгопродавец Леже, возможно, уже проклявший тот час, когда взялся за это грязное дело, снует туда и обратно, точно мальчик на побегушках из своей собственной лавки. Мадам Габриэль Гезман де Тюрн, урожденная Жамар, принимает позу некоторого величия и изрекает с презрением к этим просителям, которые вечно считают гроши:

– Когда приносишь жертву, следует приносить её от всего сердца, в противном случае жертва теряет цену. Ваш брат не одобрил бы вас, узнай он, что четыре часа были упущены ради того, чтобы сэкономить несколько луидоров.

Оскорбленная этим преднамеренным оскорблением, Мадлен Франсуаз всовывает проклятые сто луидоров книгопродавцу Леже. Книгопродавец Леже вновь посещает набережную Сен-Поль и передает сто луидоров по назначению. Мошенница, видимо, знает, что никакое свидание делу уже не поможет, что исход дела её супругом-советником уже предрешен. Она всего лишь торопится, пользуясь внезапной оказией, заработать на шпильки, или ловко ощипать каплуна, как она залихватски бахвалится, не брезгуя выразительным языком крикливых торговок парижского рынка. Однако она ловчит провернуть предприятие так, чтобы впоследствии облапошенному каплуну не к чему было придраться.