Война за веру - Марик Лернер

— Эти люди всю жизнь воевали. Они профессионалы и знают о войне больше, чем все мавретанцы, вместе взятые. Мы умеем совершать набеги, а брать крепости — увы. Побеседуй.

— Поговорю, но ничего не обещаю.

— Я тоже не давал обнадеживающих посулов, но они ждут за воротами.

— В чем проблема? Пусть заходят и осмотрятся. Потом поговорим. Слышал, твой внук женится? Что б он хотел в качестве подарка?

Ну нельзя просто спросить, не нужно ли тебе золота за помощь столь важную? Он не за деньги работает, однако не обязан тратить свои сбережения на мои идеи. А так все будет очень красиво, да и лишняя связь с родом Рудга. Эти мне нужны и важны. Кай будут на нашей стороне, пусть и не все. С Аза я со времен Корня в отвратительных отношениях. А племя Сар до сих пор придерживалось нейтралитета. Я не про отдельных представителей, которых можно обнаружить среди моих друзей и недоброжелателей. В целом. Значит, нужно постараться и их привлечь. Через Агата и подарки.

Мы обсудили размер добровольного с моей стороны подношения. Как водится, хотел внук последнюю модель ружья и револьвер. Как это мужчине да без лучшего оружия? Мы слишком часто и много воюем, чтоб не оценить перспективу в сравнении с привычным фитильным. Более или менее соответствующие первоначальной модели копии достаточно быстро стали распространяться. Беда в том, что самоделки могли отличаться высоким качеством и богатой отделкой, но понятие «стандартизация» пока не изобрели. Каждый мастер старался в силу разумения, и пули приходилось отливать каждому стрелку самостоятельно.

Мои ружья клепались по шаблону, несмотря на более короткий ствол, били даже точнее, и детали в них были взаимозаменяемы, как на трофейных, а не приблизительно с подгонкой молотком и напильником. К тому же пуля вместе с отмеренным для стрельбы запасом пороха продавалась в заранее приготовленном бумажном патроне. Между прочим, вскрывали его для скорости зубами, и человеку с паршивыми можно не приобретать последнюю модель огнестрела. Зато умелый стрелок мог выдать пять, а то и шесть выстрелов в минуту благодаря уже готовому к выстрелу снаряжению. Не надо во время боя трясущимися руками сыпать порох на полку, все заранее отмерено. Многие оценили нововведение и носили специальные патронташи. Если не купленные, то свои патроны.

Револьверы были вообще на вес золота. Капсюли делал я один. В смысле на моем заводике парочка очень доверенных людей в ограниченном количестве. Железо требовало немалого труда, и в деревенской хижине нужного качества не добиться. Понадобилось несколько лет, прежде чем Мизинец довел первый образец до состояния, когда можно не бояться, что разорвет или барабан заклинит. Сегодня их существовало помимо тех, взятых с боя двух, ровно четырнадцать. Причем ни один экземпляр не был в продаже. Три подарены Бирюку, Синему и Агату. Еще два дядьке Клыку и Желтому Крылу исключительно для понтов. Оба они воевать не собираются, зато изредка на публику палят, поддерживая авторитет. Остальные на руках у достаточно близких людей, не считая двух сознательно отложенных на такой вот случай.

Между прочим, ни я, ни Агат, ни прочие каратели и жрицы так и не выяснили, зачем и куда направлялся тот апер с охраной. Последствий резня не имела. Никто не возмущался и не предъявлял претензий. Если б не череп и не огнестрельное оружие, запросто можно подумать, очередная легенда. Странная история, заставляющая задуматься, что еще есть у зверолюдей, ими не показанное публично. Подобные револьверы это уже уровень середины XIX века, не меньше. Ружья рубежа XVIII–XIX века. А к нам они пришли с фитильными. Тогда это было мощно, особенно против плотного строя легионов, как и пушки. Что имеют в загашнике сегодня, вот в чем крайне важный вопрос.

— Все ли в порядке с караваном?

Он посмотрел на меня с заметной усмешкой. Специи дело приятное, и можно неплохо заработать, но просил я его в первую очередь кое о чем другом.

— Нашел я тебе нужного человека в Заритосе[17]. И даже не одного. — Он четко назвал три имени, как найти, если понадобится, и пароль. Я такие вещи записывал на русском и ни с кем не делился.

Слово «разведчик» в нашем языке подразумевало совсем иное занятие. Наблюдатели и самые храбрые идут впереди войска и вступают первыми в столкновение. Тем не менее любой купец и путешественник потенциальный шпион. Он смотрит по сторонам и несет новости иногда очень далеко. А уж с власть имущими нередко делится и более деликатными известиями, о которых те просили выяснить. На то и власть, чтобы устроить проблемы несговорчивому. Почтари тоже делились известиями, и не всегда бескорыстно.

— Кое-кто с побережья специально сюда приехал посмотреть и послушать Профетессу.

Я даже не сразу сообразил, а это Пророчица на койне.

— Знаешь, твои печатные листки с проповедями аж в Александрии на Ниле по рукам ходят.

Ну, хоть с этим правильно все сделал.

— А ты? Вот Бирюк стал одним из нас.

— Дурак он. Каратель должен стоять в стороне.

— Синему не мешало войска водить.

— Он тоже сильно себе на уме. Вечно голодный.

Подразумевалась отнюдь не еда. Синий не был жадным. Охотно раздавал добытое с бою окружающим. Однако при случае любые ценности тащил под себя. Особенно это забавно смотрелось в сравнении с его сыном. То есть у него было с десяток от нескольких жен, и внуки тоже, но любимчиком считался Приблуда. Он был исключительно красив, но еще и слыл знатоком преданий и родословных, причем практически любому в округе мог не хуже его самого назвать, кто от кого происходит до седьмого колена. Самое смешное, что он не генеалог, а обычный купец. В основном тканями торговал, но славился исключительной честностью. Короче, ничем на папашу не походил. Зато для нас крайне полезен. Уверовав в Откровение свыше, стал Чистым, попутно невольно привязывая папашу к нашей компании. Явно это не проявлялось, однако Синий как-то приструнил особо недовольных врагов Марии, не дав разгореться серьезной сваре.

— Ты заставляешь меня чувствовать никчемным хозяином. Я забыл обязанность гостеприимства. В конце концов, не обязательно присутствовать на молитве, чтоб быть приглашенным к столу.

— Я не имел в виду ничего такого, — несколько растерянно пробормотал Агат. — А, ты издеваешься! Молодец, сумел уколоть старика. — Глаза его смеялись. — И все ж это совершенно излишне. Не нужно настаивать, и не стану благовоспитанно трижды отнекиваться. Угощай!

Сегодня мне пришлось самому вести молитву. Порядком напрягает изображать духовную власть, когда хватает и обычных дел на производстве и в торговле. Да и отношения со многими в Хетаре изрядно испортились. Демонстративное ругание семейных идолов и богов, коим занялись сильно горячие молодые верующие, кого угодно доведет до кипения. Им охота продемонстрировать веру, а мне неудобно рты затыкать. Все ж ничего противоречащего проповедям Пророчицы не звучит. А что плохо для кого-то кончится, так напрашивается. Морды уже били. К счастью, без применения оружия и удалось замять. Дальше будет только хуже, и мне всерьез приходится готовиться к чему угодно, держа даже стражу у ворот. Неслучайно чужаков внутрь не пропустили без разрешения. Про Агата и его право приходить куда угодно объяснял, а этих абсолютно правильно задержали. Не хочется заменять священника, а куда деваться. Я б на Лампу-Олимпиаду с удовольствием спихнул, но в прошлый раз за ней в крайне неподходящий момент прибежали, дети орут. Иметь младенцев, пусть и под присмотром слуг с мальцом, приемным сыном, невеликое удовольствие.