Буря столетия - Стивен Кинг

Весь зал обращает глаза к Молли. Она становится на колени,целует Ральфи в седло феи на носу, потом встает. Обращается она ко всем… но вкаком-то смысле говорит только с Майком, и лицо ее молит о понимании.

– Утратить одного живым лучше, чем утратить всех мертвыми. Яголосую «за».

И она поднимает руку. За ней поднимаются и другие руки.Камера идет по рядам, выбирает все лица, которые мы теперь знаем, и видит, какподнимаются все руки… кроме одной.

Робби выжидает минуту, глядя на лес поднятых рук ипохоронных лиц. Надо отдать этим людям должное – они приняли страшное решение…и они это знают.

– Кто «против»? – мягко спрашивает Робби. Поднятые рукиопускаются. Майк, не поднимая глаз, выбрасывает руку высоко в воздух.

– Всеми голосами против одного, – объявляет Робби. –Предложение принято.

Часы показывают девять тридцать и бьют один раз.

Открывается дверь, и входит Линож, держа трость в одной рукеи Замшевый мешочек в другой.

– Приняли ли вы решение, люди? – спрашивает он.

– Да, – отвечает Робби. – Решение в вашу пользу.

– Прекрасно, – говорит Линож. Он проходит мимо заднего ряда,останавливается, дойдя до прохода, и смотрит на родителей.

– Вы сделали правильный выбор.

Молли отворачивается – ей мерзко одобрение улыбающегосямонстра. Линож видит ее отвращение, и его улыбка становится шире. Он идетмедленно по проходу, держа перед собой мешок с шариками.

Всходит по ступеням, и Робби быстро отодвигается от него всторону с полным ужаса лицом. Линож стоит возле трибуны, с доброй улыбкой глядяна своих заложников.

– Вы сделали трудную вещь, друзья мои, но вопреки всему, чтомог тут говорить вам констебль, вы поступили хорошо. Вы поступили правильно.Это было единственное, что хорошие, любящие, ответственные люди могли сделать вданных обстоятельствах.

Мешок он держит за завязку так, что тот свисает с его руки.

– Это – колдовские камни. Они были стары, когда мир был юн,и с их помощью решали великие вопросы еще до того, как Атлантида погрузилась вАфриканский океан. Здесь семь белых камешков… и один черный.

Линож замолкает… улыбается… и чуть видны кончики его клыков.

– Вы не можете дождаться, чтобы я ушел, и я не виню вас.Тогда пусть выйдет по одному родителю каждого ребенка, если не трудно. Закончимэто дело.

Камера показывает островитян. Они впервые нутром поняли, чтосейчас сделали. И еще поняли, что поворачивать обратно поздно.

Линож улыбается. Показывает кончики клыков. И держит мешок.Время выбирать.

Затемнение. Конец акта пятого.

Над ночным проливом кончился снегопад, и луна проложилазолотую дорожку к материку.

Безмолвная Мэйн-стрич засыпана снегом.

Здание мэрии стоит, темное справа и ярко освещенное свечамислева, где находится зал заседаний.

В зале медленно, очень медленно идут по центральному проходуродители: Джилл, Урсула, Джек, Линда, Сандра, Генри, Мелинда. Последней идетМолли Андерсон. Она умоляющими глазами смотрит на Майка.

– Майк, прошу тебя, попытайся понять…

– Что ты хочешь, чтобы я понял? Вернись и сядь рядом с ним.Не принимай участия в этой мерзости.

– Не могу. Если бы ты только понимал…

Майк смотрит в пол. Он не хочет смотреть на Молли, не хочетничего этого видеть. Она это понимает и скорбно уходит, поднимаясь по ступеням.

На помосте родители выстроились в линию. Линож глядит на нихс благосклонной улыбкой, как дантист, объясняющий ребенку, что больно не будет,ну совсем не будет.

– Это очень просто, – говорит он. – Каждый вытащит из мешкакамешек. Ребенок того, кто вытащит черный, пойдет со мной. Чтобы жить долго…чтобы видеть далеко… и знать много. Миссис Робишо? Джилл? Не согласитесь ли выначать?

Он протягивает ей мешочек. Кажется, что она к нему несобирается притрагиваться… или не может.

– Давай, милая, – подбадривает ее Энди. – Бери! Она бросаетна него затравленный взгляд, сует руку в мешок, шарит там и вынимает кулак скрепко зажатым камешком. Вид у нее такой, будто она сейчас упадет в обморок.

– Миссис Хэтчер? – предлагает Линож. Мелинда берет камешек.Сандра следующая. Она тянет руку к мешку… и отдергивает.

– Робби, я не могу! Ты!

Но Робби близко к Линожу подходить не хочет.

– Давай, тащи!

Она повинуется и отступает, дрожа губами, и так стиснувпальцы, что они побелели. Следующий – Генри Брайт. Он долго выбирает,отбрасывая один (или два) чтобы взять другой. Потом Джек. Он выбирает быстро иотступает, бросив на Энджи отчаянный взгляд последней надежды. Берет шарикЛинда Сент-Пьер. Остаются Урсула и Молли.

– Дамы? – обращается к ним Линож.

– Ты первая, Молли, – говорит Урсула.

– Нет. Прошу тебя. Ты.

Урсула резко сует руку в мешок, берет один из двухоставшихся шариков и отступает, стиснув кулак. Молли делает шаг вперед, смотритна Линожа и берет последний камешек. Линож отбрасывает мешок. Он полощется ввоздухе, падая вниз… и исчезает в голубой вспышке, не успев коснуться помоста.Островитяне не реагируют. Молчание такое плотное, что его можно резать ножом.

– Отлично, друзья мои, – говорит Линож. – Пока что всесделано как надо. Итак, кто смелый показать первым? Отбросить страх, и ощутить,как он сменяется сладостным облегчением?

Никто не отвечает.

– Давайте, давайте! – благодушно торопит Линож. – Разве выне слышали, что боги карают слабых духом?

– Я люблю тебя, Бастер! – выкрикивает Джек и раскрываетруку. Шарик в ней белый. Говор в зале.

Выходит вперед Урсула и выставляет сжатый дрожащий кулак.Собирается с духом, и рука ее разжимается, как пружина. Шарик белый. Сноваговор в зале.

– Давай, Сандра! – говорит Робби. – Покажи.

– Я… я… Робби, я не могу… Я знаю, что это Донни… знаю… мненикогда не везло…

С нетерпением, с презрением к ней, Робби, желая покончить снеизвестностью, подходит, хватает ее за руку и разжимает ей пальцы. Шарика намне видно, и по его лицу ничего нельзя прочесть. Но он хватает то, что у нее вруке, и поднимает вверх всем напоказ. Дико улыбается – похож на Ричарда Никсонав политической гонке.