Пусть мертвецы подождут - Роберт Райан

Большинство людей в группе, которая собралась, чтобы выслушать Ватсона, были в робах, которые для работы в танке подходили лучше всего. Многие носили фуражки со знаками своих изначальных воинских частей: как правило, это были пулемётный корпус и королевская артиллерия. Было понятно, что Тяжёлое подразделение собирали в такой спешке, что никому не хватило времени подумать об униформах или значках. И всё-таки по опыту Ватсона esprit de corps[100] любой новой разновидности войск – Королевский лётный корпус был тому доказательством – являлся жизненно важным для успеха. А единый внешний облик был жизненно важной частью командного духа. Судя по разговорам, все трудились во благо одного большого «открытия», когда танки проявят себя в бою. Как показалось майору, немногие уделяли внимание долгосрочному будущему оружия или тому, какое подразделение будет им заниматься, не считая Туэйтса, кавалериста. «Женевьева» и иже с ней не будут секретом всегда. Что же с ними сделают потом?

Суинтон распорядился соорудить из нескольких связанных между собой зарядных ящиков небольшую сцену для Ватсона, чтобы он смог обратиться к солдатам. Ватсон до ужаса этого боялся. Майор знал, что не является великим оратором. Он мог прочитать лекцию или дать оценку клинического случая перед битком набитым залом, но здесь предстояло просить людей рискнуть жизнью. Он должен был воззвать к их сердцам и разумам, их патриотизму и чувству долга. И ради чего? Ватсон точно не знал.

Кэрдью, Левасс и Туэйтс собрались возле самодельной трибуны. Лицо Кэрдью было испачкано в смазке, поскольку он завершал подготовку «Женевьевы». Как обычно, в руках у него была тряпка. Левасс курил небольшую сигару, наслаждаясь солнечным теплом, а Туэйтс постукивал по ноге офицерской тросточкой, словно ему не терпелось оказаться где-то в другом месте.

С дальнего края поля ржи донёсся низкий грохот, и все ощутили, как вибрирует под ногами земля. Когда двигатель набрал обороты, прибавился новый, более высокий звук, после чего раздался глухой удар – включилась коробка передач. Все как один, они повернулись на шум, к которому вскоре присоединился шелест колосьев. Над взволнованным полем было видно, как в их сторону направляются сухопутные корабли, точно сельскохозяйственные машины, обретшие способность к уничтожению, давившие рожь перед собой и вздымавшие колонны зерна и мякины. Нельзя было сказать, что пара танков вырвалась из поля ржи, – они, скорее, раздвинули стебли в стороны, как занавески: массивные вагнеровские сопрано из клёпаного металла вышли на сцену величественно, как и положено в опере.

Хотя Ватсон уже видел танк, он почувствовал приступ паники, когда пара развернулась и поехала в его сторону, гипнотически вращая гусеничными лентами, взметая желтоватую пыль, словно вознамерившись раздавить его, вдавить в землю. Если бы майор был немецким солдатом, он бы побежал.

Танки резко и одновременно остановились, двери в задней части спонсонов открылись, и большая часть экипажей вышла наружу, на месте остались лишь водители, которых можно было увидеть сквозь открытые передние смотровые щели.

Эта пара ехала, согласно инструкции, открыв все вентиляционные отверстия. Они немного различались: на одном танке были пулемёты, как на «Женевьеве»; другой щеголял зловещими корабельными шестифунтовыми орудиями, которые торчали из боковых спонсонов, придавая им сходство с повёрнутыми набок орудийными башенками корабля, по одной с каждой стороны. «Самка» и «самец». У «самца» в верхней части было похожее на клетку сооружение, от центра скошенное к бокам перевёрнутой буквой V, как будто покатая крыша без черепицы. Это было, как решил Ватсон, приспособление для отбрасывания гранат и бомб.

Подошёл Кэрдью, вытирая грязные руки тряпкой:

– Что это, майор?

– Полковник Суинтон позволил мне использовать ещё двоих, «самца» и «самку». Это контрольные экземпляры, мистер Кэрдью.

– Контрольные?

– Да. Вопрос в том, является ли случившееся в «Женевьеве» особенностью одного танка, или оно свойственно каждой из машин. Есть лишь один способ выяснить. Если проблема в одной «Женевьеве» – ну вы в этом разбираетесь лучше меня – я уверен, что её можно разобрать и собрать заново. Если же с другими танками всё обстоит так же…

– Это отбросит нас назад на месяцы, – мрачно проговорил Кэрдью.

– Да, – сказал Ватсон, – потому что Хейгу не понравится, если то, что вы ему пришлёте, окажется передвижными гробами, верно?

– Полагаю, да. Весь смысл танков в том, чтобы они убивали врагов, а не бедолаг, сидящих внутри, – согласился Кэрдью. – Уж простите за прямоту. Как вы определите, кого в какой танк посылать?

– Будем тянуть жребий, не считая двух мест.

– Каких же?

– Есть два человека, которые должны быть в «Женевьеве».

Кэрдью рассмеялся:

– Дайте угадаю. Мы с вами?

– Именно. Я буду следить за появлением медицинских аномалий. Вы – за механическими дефектами. Один из членов экипажа будет в противогазе, и дополнительные маски будут у него наготове, чтобы вручить их при первых признаках проблем.

– Противогаз? – переспросил Кэрдью. – По-вашему, дело в выхлопе двигателя?

– Я не знаю, – искренне сказал Ватсон. – Но лучше нам готовиться ко всему. А теперь я должен попросить добровольцев проехаться по полигону, закрыв все люки.

– Согрею-ка я двигатель «Женевьевы», чтобы у него была такая же температура, как у остальных, – сказал Кэрдью. – Иначе у нас не получится сравнить подобное с подобным.

– Хорошая идея, – согласился Ватсон. Он повернулся к Суинтону и кивнул, показывая, что готов приступать.

– Джентльмены! – заорал Суинтон. Собравшиеся солдаты резко встали по стойке смирно. – Вольно. Я хочу представить вам майора Ватсона из медицинской службы сухопутных войск. Его прислали, чтобы разобраться с недавним происшествием в связи с «G-Женевьевой» – событием, которое породило дикие домыслы и слухи. Майор Ватсон – человек науки, человек медицины. Кроме того, кое-кто из вас мог слышать о его предыдущей профессии в качестве детектива, Джона Хэмиша Ватсона с Бейкер-стрит.

Кто-то похлопал в ладоши, и звук затерялся на открытом пространстве, но в целом солдаты забормотали, узнавая его. Ватсон ждал неизбежного разочарования, когда они поймут, что получили телегу без лошади. Шерлок Холмс отбрасывал длинную тень, даже когда был заточён в особо охраняемой тюрьме.

Ватсон поднялся на зарядные ящики, мысленно переделывая свою речь. Начало казалось слабым: ему нужны были сильные слова, от которых забурлила бы кровь в жилах.

– Солдаты танкового войска! Моряки сухопутных кораблей! Похоже, у вас появились враги. Хорошо! Это значит – то, что вы делаете, правильно.

Слова, сказанные громогласным голосом, пролетели над полем, и Ватсон вместе со всеми повернулся к их источнику. На мгновение показалось, что заговорили белые клёны, но потом из тени одного из них выступила знакомая фигура. Уинстон Черчилль. Позади него шла миссис Грегсон, а рядом, чуть опираясь на неё, – сияющий капитан Фэйрли, чьё лицо было по-прежнему бледным и напряжённым, но, как надеялся Ватсон, больше не свидетельствовало о снарядном шоке.