Кровь и золото - Энн Райс

Когда я преисполнялся мужества, то отправлялся в Италию инавещал Равенну, чтобы посмотреть на великолепные церкви, украшенные не менеевеликолепной мозаикой, чем та, что я видел в Константинополе. Но проникатьвглубь родной страны не смел, страшась увидеть руины всего, что было мнедорого.

А известия из внешнего мира, сообщаемые друзьями, по большейчасти разрывали мне сердце.

Константинополь отрекся от Италии, и только Папа Римскийдержал оборону против завоевателей. Казалось, весь мир, включая Галлию, пал поднатиском арабов. Потом Константинополь вмешался в ужасный спор, связанный сизображениями святого лика, и с ходу заклеймил их. В результате и мозаики вцерквах, и иконы были уничтожены скопом – и сердце мое обливалось кровью примысли о чудовищной войне против искусства.

Хвала Небесам, Папа Римский отказался принять участие в этихгонениях и официально разорвал отношения с Восточной империей, заключив союз сфранками.

Так окончилась мечта о великом государстве, объединяющемВосток и Запад. Так окончилась моя мечта, что Византии удастся сохранитьцивилизацию, когда-то оберегаемую Римом.

Но цивилизованный мир не рухнул. Даже я, ожесточившийсяримский патриций, вынужден был это признать.

Среди франков появился великий полководец, прозванныйвпоследствии Шарлеманем, и ему удалось одержать немало побед, чтобы сохранятьна Западе шаткий мир. Со временем вокруг него собрались придворные, питавшиехрупкий интерес к древнеримской литературе.

Но по большому счету только Церковь поддерживала жизньобрывков той культуры, что существовала в Риме моего времени. Разве не ирониясудьбы – христианство, бунтарская религия, родившаяся из мученичества в эпохустарой Римской империи, стала хранительницей древних рукописей, древнего языка,древней поэзии, древнего красноречия.

С веками я становился могущественнее; каждый талант, чтоподарила мне Кровь, усиливался. Лежа в святилище рядом с Матерью и Отцом, яслышал голоса людей в отдаленных селениях. Я слышал, как мимо проходитслучайный вампир. Слышал мысли и молитвы.

Наконец я обрел Заоблачный дар. Мне больше не приходилоськарабкаться по горным склонам. Стоило лишь приказать себе подняться с дороги –и я оказывался у потайной двери. Это свойство пугало меня, но я любил им пользоваться,ибо, набравшись сил, мог преодолевать значительные расстояния.

Между тем на территории, ранее принадлежавшей воинственнымварварским племенам, начали появляться замки и церкви. Заоблачный дар поднималменя на горные вершины, где воздвигались великолепные строения, а иногда я дажепроскальзывал во внутренние покои.

Я был скитальцем в вечности, лазутчиком среди чужих сердец.Кровавым существом, не ведавшим смерти и в конце концов позабывшим о времени.

Иногда я парил, подхваченный ветрами. И постоянно плыл потечению чужих жизней. В горном склепе я рисовал фрески для Тех, Кого СледуетОберегать, для разнообразия нарисовав древних египтян, приносящих жертвенныедары, и хранил несколько книг, проливавших бальзам на мою больную душу.

В монастырях я любил подсматривать за монахами. Мненравилось наблюдать за их работой в скрипториях: отрадно было видеть, что онибережно сохраняют поэзию греков и римлян. Под утро я забирался в библиотеки и,накинув капюшон, склонялся над пюпитром, чтобы почитать древние стихи илиисторические сочинения.

Меня ни разу не обнаружили. Я был слишком хитер. И частотаился у стен часовни, предпочитая умиротворяющие распевы монахов или перезвонколоколов прогулкам под монастырскими сводами.

Тем временем столь любимое мной искусство Греции и Римавымерло окончательно. На смену ему пришла суровая церковная скульптура иживопись. Пропорции и натурализм не имели значения. Важнейшая задача состояла втом, чтобы выразить безграничную приверженность Богу.

Человеческие фигуры, запечатленные на картинах иливысеченные в камне, часто выглядели преувеличенно худыми. Повсюду господствовалгротеск. Не из-за нехватки знаний или мастерства, ибо манускриптыиллюстрировались с величайшим терпением, а на монастыри и церкви тратилисьогромные деньги. Создатели произведений искусства могли бы сделать все, чтоугодно. То был сознательный выбор. Искусству не позволялось быть чувственным.Ему предписывалось быть благочестивым. И мрачным. Так были утеряны классическиеканоны.

Разумеется, я и в новом мире находил свои чудеса – не стануотрицать. Заоблачный дар переносил меня к величественным готическим соборам,чьи высокие арки превосходили все, что мне доводилось увидеть. Красота техсоборов потрясала меня до глубины души. Я восхищался рыночными городками, появлявшимисяпо всей Европе. По-видимому, торговля и ремесла утихомирили землю, которую несмогла усмирить война.

Повсюду заговорили на новых наречиях. Элита предпочиталафранцузский язык. Но в Европе говорили и по-английски, и по-немецки, ипо-итальянски.

Я смотрел, как развивается жизнь, но ничего не видел. Инаконец где-то около одна тысяча двухсотого года – точно не помню – я лег напол склепа и надолго уснул.

Я устал от мира, а сила моя невероятно возросла. Я поведалсвои намерения Тем, Кого Следует Оберегать, объяснил, что лампы догорят ипогаснут, оставив Мать и Отца во тьме, и заранее попросил прощения. Я устал.Мне хотелось уснуть и долго-долго не просыпаться.

Во сне я продолжал учиться. Мой сверхъестественный слух дотого обострился, что я ни на миг не оставался в тишине. Я не мог скрыться отголосов тех, кто хотел быть услышанным, будь то человек или вампир. Не могсбежать от плавного хода истории.

Она настигала меня в тайном укрытии среди Альпийских гор. Яслышал молитвы Италии. Я слышал молитвы Галлии, превратившейся в страну подназванием Франция.

Я слышал стенания душ, страдавших от ужасной болезничетырнадцатого века, известной как Черная смерть.

В темноте я открывал глаза. Прислушивался. И учился.

Наконец я поднялся и отправился в самое сердце Италии,страшась за судьбу всего мира. Мне необходимо было собственными глазами увидетьгорячо любимую страну. Я должен был вернуться.

Прежде я никогда не бывал в том месте, откуда взывали ко мнево сне многие и многие. Оказалось, что это новый город – Венеция. Во временаЦезаря его еще не существовало, а теперь он превратился в большой порт и,вполне возможно, стал величайшим населенным пунктом Европы. Один из кораблей,заходивших в гавань, привез туда Черную смерть, и тысячи людей стали жертвамиэпидемии.

Мне еще не доводилось бывать в Венеции. Теперь же яобнаружил величественный город, с множеством прекрасных дворцов, стоящих поберегам темно-зеленых каналов. Но правила городом Черная смерть, ежедневноуносившая сотни людей. Их трупы на паромах вывозили на острова городской лагуныи там как можно глубже закапывали.