Свои камни - Вадим Олегович Калашник

никто не узнал, нашлось правда трое старушек, которые помнили деда Афанасия и его жену с дочкой.

– Ваньку-то их внука я почти не помню, – пояснила одна старушка. –

Видать тихий был паренек. А дом-то их и сейчас стоит. Там теперь поп с попадьей живут.

– Как это? – удивился Иван.

–А так, – ответила старушка. – Лет пять назад его сюда прислали. Приход восстанавливать. Да только, где там, сколько лет церковь ветшала. Как колхоз переехал, так и бросил все. Хотя в том годи из города кооператор приехал материалов привез. А потом еще полковник приезжал, дом в Гальперихе хотел купить, но с хозяевами не сторговался, расстроился и на церковь целый грузовик кирпича купил. Да они, наверное, сейчас дома и отец Иона, и матушка его.

Иван не сразу узнал дом, в котором родился. Теперь дом был крыт новеньким шифером. Заново проконопачен и сиял новенькими крашенными наличниками.

Оказалось, что старушка ошиблась, дома хозяев не было. Иван потоптался у калитки, потом сел в машину и велел сыну ехать в Гальпериху. Теперь через реку перекинули новый бетонный мост, стиснув капризную Вытегру высокими насыпями. Теперь выше моста образовалась заводь. Дорога за мостом раздваивалась, к церкви было налево.

Здание еще было побито временем, но вдоль стены стояли леса, высились кучи песка, стояло корыто для бетона, рядом сито из кроватной сетки. Двери были те же, какими их помнил Иван.

Внутри тоже стояли леса, но было прохладно и как-то уютно. Не было ни мусора, ни мешков, ни старых колес.

Здание перегораживал деревянный иконостас с узкими воротцами и новенькими изображениями святых. Многих из них Иван, как ни странно, узнал. Они всплыли из того самого последнего мирного субботника.

– А вот это у вас за что? – детский голос вывел Ивана из молчаливого созерцания.

Пред ним стояла девочка лет шести, в легком сарафанчике и косынке.

– Меня Маша зовут, – сообщила девочка удивленному Ивану, и не давая помнится пояснила. – Меня в честь Богородицы назвали, вон она на потолке склонила голову, потому что жалеет весь мир.

– Прямо весь, – улыбнулся Иван.

– А как же иначе? – удивилась Маша и снова вопросительно указала пальцем на орденские плашки на пиджаке Ивана.

– Вот эта, – Иван ткнул пальцем в плашку. – Это «За отвагу», за подбитые танки. А это «Орден Славы».

Иван вдруг замялся на миг удивившись происходящему, потом широко улыбнувшись и добавил.

– «Орден Славы» это за спасение маленькой обезьянки.

– А что с ней случилось? – насторожилась Маша.

– С ней все в порядке, – поспешил успокоить девочку Иван. – А ты значит здесь все знаешь?

– Конечно, – гордо ответила девочка и взяв Ивана за рукав, как маленького повела его по церкви. – Вот иконостас. Через него папа входил в алтарь, но туда сейчас нельзя. А это Иисус Христос.

Маша подвела Ивана к стоящему у стены кресту, где раскинувшим руки был прибит человек человеком.

– А за что его так? – спросил Иван.

– Злые, потому что, и глупые. А он всех нас любит. Только расстраивается сильно, когда мы плохие поступки делаем, ругаемся или слишком много конфет едим.

– А как же он нас после всего этого может любить?

– Конечно любит, вон смотрите как он руки держит, словно всех нас обнять хочет.

Иван поднял глаза и увидел, что Маша совершенно права. Не смотря на гвозди, терновый венок и кровоподтеки Христос на кресте действительно словно старался обнять весь мир.

– А потом, что случилось? – спросил Иван.

– А потом он воскрес, – сообщила Маша и насупилась. – Про это еще такие красивые слова есть, а я их забыла.

– Смертию, смерть попрал, – произнес мужской голос. – И сущим во гробе, живот даровал.

Иван обернулся позади них с Машей стоял видимо молодой еще человек с окладистой бородой в запыленном подряснике.

– Ой, папа, – воскликнула Маша. – А я думала ты на крыше.

– Извините, – сказал священник, обращаясь к Ивану. – Мария у нас такая болтушка. Я отец Иона.

– Иван.

– Вы приезжий, что-то я вас тут раньше не видел,

– Сейчас приезжий, а был местный, – улыбнулся Иван, – Я тут родился. И вот добрался наконец до дома.

Иван окинул взглядом своды церкви, где еще виднелись проплешины в штукатурке и трещины в кладке.

– Наворотили мы вам тут, – с сожалением произнес Иван. – Много вам тут работы.

– Много, – радостно ответил отец Иона. – И слава Богу, что много. Господь труждающихся любит. Главное, чтобы они с любовью к нему и друг к другу трудились. А вы в этой церкви крестились?

– Нет, – ответил Иван, – Я когда родился тут уже склад был…

– Ну это ничего, – улыбнулся священник. – Это, к счастью, никогда не поздно.

– Скажите, – обратился к нему Иван. – А вот вы так сказали про сущих во гробах, это чьи слова?

– Считается, что первой их произнесла одна из жен мироносиц, когда им явился ангел у пустого гроба Господня.

– Выходит она сама эти слова отыскала?

– В какой-то мере да, – склонил голову священник. – Ей было легко, она все видела своими глазами. А первые христиане имели только молитву, которую даровал сам Спаситель. Но потом, по мере становления церкви подвижники создавали свои молитвы, опираясь на свой духовный опыт. Так церковь и строится. Это же прежде всего люди.

– А как же они ее строят?

– Веруют, слушают, уповают, молятся. – ответил отец Иона. – Ищут Бога и приходят к нему. Вот вы пришли. Это ведь не спроста.

– Не спроста, – твердо ответил Иван.

– Тогда добро пожаловать, – сказал отец Иона.

– А я ведь не крещеный, а всю жизнь самодельно молился, так разве можно? – Иван поднял глаза на Спасителя и повторил свою самодельную молитву. – На тебя надеюсь Господи. Укажи мне путь верный и спаси всех ближних моих.

Отец иона слушал и кивал головой.

– Вот так и молюсь всю жизнь, – пояснил Иван. – Дед сказал, что надо верить и искать. И просить, как можешь. Нас ведь этому никогда не учили. Это вот Мария у вас все знает

– А слова у вас, Иван, хорошие, – кивнул отец Иона. – Добрые. А это может и есть самое главное. Время такое.

– Разбросали камни, теперь собираем.

– Это, кстати, сказал Царь Соломон, – заметил отец Иона. – А молитва у вас хорошая и видно крепкая. Но молитвослов я вам все же подарю.

– Отец Иона, – спросил Иван, когда они со священником вышли на улицу. – Я ведь здесь вырос, а как церковь называется не знаю.

– Преображенская, – сказал священник.

– Хорошее слово, – согласился Иван.

– Вы, дядя Ваня, к нам еще приходите, – заговорила Маша, догоняя их со стопкой книжек в руках. – Я вам и про апостолов расскажу и про