Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

одного из пяти президентов Парламента и был назначен временно президентом Жан дю Драк, чиновники Палаты прошений обратились с протестом: они доказывали, что в отсутствие президентов кто-то из них имел право его заменить. На это им возразили, что «сеньоры Палат говорят обратное», ибо часто, когда надо было президентам уходить срочно с заседаний в Совет или по другим делам, «самый старый из советников-мирян в Палате заменял президента», и поэтому заявили «старые миряне заседаний, что это (решение канцлера) еще больше в ущерб им, чем этим мэтрам Прошений… ибо на заседании было достаточно мирян и довольно старых, чтобы занять это место» (15 ноября 1407 г.). Ясно, что под «старыми» здесь понимается не возраст, а срок службы, который, конечно же, предполагал и немолодые годы чиновника. В споре между нотариусами по поводу вакансии в Парламенте, когда были назначены два чиновника, дабы установить, был ли Ж. Ле Бек самым старым среди нотариусов (antiquité)», проверка выявила, что Ф. Ле Мерсье «более старый в должности нотариуса, чем Бек» (31 июля 1410 г.). Точно так же на освободившееся место в Следственной палате претендовал чиновник на основании того, что «он самый старый из оплачиваемых нотариусов» (22 апреля 1411 г.). Из-за должности в Верховной палате поспорили два советника Следственной палаты, Гийом де Сане и Одар Жансьен: последний считал себя самым старым среди чиновников-мирян; де Сане настаивал на своем «возрастном» преимуществе на основании того, что сначала служил на должности клирика, а потом перешел на должность мирянина. О преимуществе срока службы свидетельствуют и случаи его нарушения. Когда в угоду Анри де Марлю был выбран его сын, секретарь отметил это как нарушение, поскольку тот «довольно молод и принят в Следственную палату около полугода», а уже поднялся в Верховную палату, и поэтому Парламент отмечает, «чтобы это не повлекло ущерба в подобном случае на будущее» (25 апреля 1414 г.). Показателен и факт претензии чиновника Верховной палаты сидеть выше, чем президент Следственной палаты, поскольку он рано поднялся в Верховную, и «особенно потому, что был советником короля в Парламенте за 10 лет до этого президента». Парламент признал его правоту и разрешил сидеть на заседаниях «прежде этого президента» (29 мая 1423 г.).

«Старые» чиновники Парламента признавались хранителями парламентских традиций. Так, в споре между церковью Сен-Мартен-де-Шан и жителями Пантена Парламент, прежде чем вынести приговор, решил посоветоваться «со старыми адвокатами», которые оберегают традиции (stilo) (19 февраля 1428 г.).

Возраст чиновника как свидетельство опыта и его преданности службе короне в то же время не должен был препятствовать работе и в этом плане мог стать основанием для некоторых ущемлений. На сложных выборах первого президента Парламента в 1403 г. пришлось идти на нарушение правила, согласно которому при продвижении чиновника учитывался прежде всего срок его службы. Выбирать нужно было между более молодым Анри де Марлем и чиновником с большим стажем Пьером Боше. Обстановка в Парламенте накалилась: кандидаты обзывали друг друга и в стенах Парламента, и вовне, так что во время выборов никто не хотел высказываться вслух. Тогда была сделана щадящая форма голосования: каждый подходил к канцлеру и ему называл свой выбор (votum et oppinionem suam). В итоге победил Анри де Марль, а основанием нарушения парламентских правил явилось состояние здоровья Пьера Боше. Канцлер объявил, что выбор более молодого кандидата сделан, «учитывая, что Боше был довольно в годах, и слаб, и болен, а Марль силен и трудолюбив». Чтобы смягчить удар, было сказано, что «Палата очень хорошего мнения о Боше, учитывая его знания, доблесть и другие достоинства» (22 мая 1403 г.). Возраст как признак утраты работоспособности стал причиной отказа чиновника Парламента от должности в пользу своего родственника: Парламент признал правомерность такой замены, учтя тот факт, что чиновник «был очень стар и слаб умом (imbecile), болезнен и не мог больше служить» (28 марта 1414 г.).

Только потеря чиновником способности полноценно работать была основанием для ухода, но никак не возраст сам по себе, поэтому, когда после подавления восстания кабошьенов в Париже, в ходе которого был отстранен от должности канцлер Арно де Корби и выбран Э. де Л'Атр, сторонник бургиньонов и «весьма угодный парижанам», вновь встал вопрос о канцлере, Арно де Корби все же не был восстановлен, хотя и прослужил в этой должности в течение 30 лет, поскольку был «старый и 88 лет, и стал слабоумен и так ослабел, что с большим трудом мог ходить» (8 августа 1413 г.).

Эту же аргументацию использовал герцог Бедфорд, когда добивался от Парламента утвердить отставку бальи Санлиса ввиду того, что военные обязанности, лежащие на этом чиновнике «в отношении врагов, бандитов и грабителей», требовали людей опытных в военном деле и способных ездить во главе отрядов на боевые операции, поэтому в решении Парламента сказано, что бальи отстраняется от должности не из-за ошибок, а по причине того, что «был старый… и не мог ездить на лошади, с оружием, преследуя врагов» (19 февраля 1424 г.). Ошибки в работе, вызванные преклонным возрастом, воспринимались Парламентом в контексте его политики по поддержанию работоспособности института, и поэтому он согласился с канцлером, который выразил свое недовольство некоторыми королевскими нотариусами, работавшими в Парламенте, поскольку те были «такими старыми и слабыми, что не могли служить» (13 ноября 1413 г.).

Возраст расценивался в парламентской этике как опыт и подтверждение доброго имени, но не должен был стать причиной ошибок. Так, Парламент возмутился поведением советника и потребовал от него добровольно оставить должность, поскольку «из-за недостатка зрения (débilité de sa vue)… он не мог ни читать, ни писать; тем не менее долгое время целиком получал жалованье, а его документы подписывал секретарь или нотариус палаты» (18 февраля 1419 г.). Да и сам Никола де Бай, едва почувствовав ухудшение зрения, счел благоразумным проситься на должность советника, не требовавшей таких усилий (секретарь вел всю парламентскую документацию), хотя он при этом подчеркивал, что еше вполне «чувствует себя здоровым (en santé, ni rompu, ni froissié, mais seulement ploié) и надеется еще послужить Парламенту, пока худшее (с ним) не приключилось» (12 ноября 1416 г.).

О том, что Парламент считал солидный возраст синонимом добродетели, свидетельствуют весьма недвусмысленные оценки молодости как источника непродуманных и даже незаконных действий[327]. Так, говоря об участниках восстания кабошьенов из числа чиновников Парламента, секретарь считает достаточной причиной их соучастия тот факт, что это «юные адвокаты и прокуроры заседаний» (8 августа 1413 г.). Еще более весомо такой аргумент был использован генеральным прокурором короля, протестовавшим против утверждения указов Генриха VI, «учитывая юный возраст короля» «соединенного королевства Франции и Англии», необдуманно