Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

как ни странно, победил тот единственный, который настаивал на том, что была ошибка в обоих приговорах, правда, к этому тяготело и большинство (21 июня 1409 г.).

Принцип большинства был защитой единства и противостоянием нажиму извне, свидетельствуя об уверенности в преданности большинства интересам института[323]. Примерно так наставлял Парламент Симона де Нантерра, пришедшего на свое первое заседание в качестве советника Верховной палаты: «Учитывая, что он был впервые на заседании, где первый раз судил, не должен вовсе держаться или вести себя против Палаты… и чтобы он сел между сеньорами заседаний» (27 апреля 1407 г.). А когда трое советников, назначенных канцлером для «охраны малой печати», т. е. ставить печати на решения и письма Канцелярии, отказались поставить печать на решения Парламента, отправив их в Канцелярию, Парламент вызвал этих советников и выразил свое возмущение (redargua et blasma), усмотрев в этом предательство корпоративных интересов (28 июля 1419 г.).

В процессе формирования парламентской корпорации были выработаны представления о достоинствах и недостатках чиновника, сложилась четкая иерархия приоритетов в сфере самооценки чиновников как служителей власти. Специфика этих приоритетов позволяет лучше понять самоидентификацию Парламента как института власти. В эту обширную тему, достойную не одного исследования, я могу внести лишь несколько собственных наблюдений.

25. Заседание Королевского совета (Национальная библиотека, Париж)

Кажется совсем не случайным, что едва ли не первая работа, посвященная особенностям парламентской среды, относилась к датам и восприятию возраста[324]. Возраст — вообще категория неординарная в средневековой культуре, и наши представления о средневековом обществе то как о мире молодых, то как о дряхлеющем мире, особенно в «осень Средневековья», лишний раз показывают, что для адекватной оценки казалось бы простой категории — возраста человека — надо знать особенности представлений о том, что понималось под словами «старый» и «молодой», поскольку отношение к цифрам было у средневекового человека вполне символичным[325]. В этой связи мое внимание привлекла одна любопытная закономерность: описывая карьеру чиновника, упоминая о его смерти, секретари практически никогда не указывают его возраст, ни точный, ни приблизительный. Это было бы просто объяснить пренебрежением к такой категории, если бы не противоречие: когда речь идет о других людях, например особах королевского дома или иных персонах, в силу своей значимости попадающих в протоколы Парламента, у них почти всегда возраст указывается. Так, секретарь всегда фиксирует возраст Дофина Франции, когда он упоминается в протоколах. В описании первого заседания Королевского совета, на котором присутствует Дофин как полномочное лицо, сказано, что он занял это место «в возрасте 10 лет или около того» (20 декабря 1406 г.). Первое посещение Дофином Парламента в качестве «лейтенанта короля» он совершил в возрасте «15 лет или около того» (7 января 1412 г.). В конце того же года Дофин впервые обратился с просьбой в Парламент, пытаясь вмешаться в выборы чиновника, уточняя, «что это первая просьба» его к Парламенту; секретарь и пишет, что Дофину «16 лет или около того» (26 ноября 1412 г.). Наконец, описывая смерть наследника трона, секретарь отмечает, что он «умер в возрасте 20 лет» (18 декабря 1415 г.).

Возраст точно указан и у герцога Людовика Орлеанского, когда секретарь пишет, что «в свои 36 лет» он был убит (23 ноября 1407 г.). Точный возраст указан и в записи о смерти герцога Беррийского: «Умер герцог Беррийский, дядя короля, брат его отца, 47 лет» (15 июня 1416 г.). Секретарь считает нужным указать возраст даже малолетнего сына герцога Бургундского Филиппа Доброго: «прибыл в Париж вместе с женой и сыном 1 года» (21 апреля 1435 г.). Есть сведения о возрасте и в случае с девочкой, отданной под охрану Парламента с целью защитить от попытки герцога Беррийского выдать ее замуж за художника, угодившего ему своей работой: ей, как указывает секретарь, было около 9 лет (7 января 1409 г.).

Поэтому я бы не решилась утверждать, что парламентариям чуждо понятие возраста как такового. Однако они почему-то напрочь отвергают его применительно к себе. За этим явно стоит нечто существенное для парламентской этики в целом. Ведь секретари отмечают возраст и других чиновников, например, точно указан возраст Жана де Монтегю, могущественного мажордома королевского двора: давая точное описание его внешности, манер, карьеры и поведения, секретарь считает нужным записать, что было ему 50 лет (19 октября 1409 г.). Возраст указывают секретари и в тех случаях, когда речь идет о людях, формально входивших в Парламент, но являющихся к тому же священниками, и поскольку речь идет об их смерти, указано их положение в церкви: это Пьер д'Оржемон, «советник короля и епископ Парижа… в возрасте 66 лет» (16 июля 1409 г.), Пьер де Молен, епископ Нуайона, «умерший… в возрасте более 80 лет» (8 августа 1409 г.); Г. де Годиак, «доктор обоих прав (in utroque), декан церкви Сен-Жермен-Л'Оксеруа в Париже и советник короля… в возрасте 80 лет умер» (9 мая 1414 г.).

При этом само понятие возраста занимает довольно важное место в иерархии парламентских должностей. Однако возраст понимается здесь как срок службы в Парламенте, как знак опыта, и в таком качестве есть достоинство чиновника или, наоборот, источник недостатков в работе, но в любом случае возраст — это категория работоспособности.

Прежде всего возраст чиновника — это основа уважения к нему Парламента. Так, канцлер Арно де Корби, который в начале гражданской войны был не в состоянии в полной мере исполнять свои обязанности и перемещаться вслед за королем по стране из-за почтенного возраста, решил прибегнуть к помощи Парламента, поскольку «ему очень трудно, учитывая его древний возраст, поехать к королю в Жьен». И Парламент походатайствовал за престарелого канцлера, обосновав перед королем необходимость его присутствия в Париже, чем спас его репутацию и, возможно, карьеру (12 и 26 ноября 1408 г.).

Срок службы в Парламенте, а не возраст в чистом виде, имел значение для парламентской шкалы ценностей, и чем больше срок этой службы, тем выше уважение и больше прав и привилегий. Именно поэтому, в отличие от остальных случаев, в описании парламентариев указан исключительно срок службы в Парламенте. Вот характерный пример: «Умер Жан д'Асье, советник заседаний, из области Шампань, который занимал должность 36 лет или около того» (18 января 1407 г.). Точно так же Никола де Бай, перечисляя свои достоинства, говорит, что «в течение 16 лет полностью и постоянно служил и осуществлял эту должность» (12 ноября 1416 г.).

Срок службы в Парламенте лежал в основе парламентской иерархии, и продвижение чиновника осуществлялось с учетом этого срока[326]. Когда на открытии сессии 1407 г. не оказалось ни