Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова

понимаете, – кивнул тот. – Извините, мне нужно наверстывать пропущенные уроки, нет возможности побеседовать с вами. К тому же, если мне не изменяет память, вы не имеете права вести со мной подобные разговоры без присутствия моего представителя: родителя, учителя или опекуна.

– Всего хорошего, Леонид, – сказал Макар, с любопытством вглядываясь в его лицо.

Бабкин только теперь заметил, что они с мальчишкой похожи, вернее, могли бы быть похожи, если бы Илюшину было четырнадцать.

– Счастливо, Егор, – попрощался Сергей. – Увидимся! До свиданья, Леня.

На улице Бабкин спросил, догоняя Макара:

– Ты чего пристал к пацану?

Илюшин посвистел и обернулся к подъезду, словно братья Забелины могли следовать за ними.

– Юрий Забелин знал, что Нина жива, – сказал он с интонацией сороки-вороны, которая варила кашу, и начал загибать пальцы. – Тамара Забелина знала, что Нина жива. А их любимый сын и внук, ты полагаешь, не знал, что Нина жива? Думаешь, бабушка не проговорилась?

– Ну, допустим… – Допускать это Бабкину отчего-то совсем не хотелось. – И что с того?

– Мы ничего не знаем о Лене Забелине, кроме того, что он умный одаренный мальчик, очень привязанный к отцу и бабушке.

– Он картинки такие душевные рисовал, изображал свою мать… – пробормотал Сергей.

– Покойную мать, – уточнил Илюшин. – Вернее, воображаемую. Возможно, для живой Нины у Лени Забелина нашлись бы совсем другие образы. Теперь твоя очередь объяснять. Как ты догадался, что нужно показать в «Синей вербе» фотографию Юрия?

– У меня кое-что всплыло в памяти. При нашей первой встрече Забелин высказался про Шурыгину: «Она как вторая мать мальчишкам. Вторая только хронологически, а если говорить про моральные качества, уж точно лучше, чем первая». Я тогда пропустил это мимо ушей, а вышел из салона, вспомнил эти слова и задумался. Забелин должен был считать, что Нина погибла. Откуда упреки про моральный облик? Для них было основание только в том случае, если Юрий знал, что его жена жива.

– Упреки про моральный облик… – задумчиво повторил Макар. – Серега, ты большой молодец.

– Не хвали меня, мне от этого не по себе!

– Моральный, моральный… – Илюшин остановился и достал телефон. Взгляд его стал сосредоточенным. – Алло, Арсений? Здравствуйте. Я хотел у вас еще кое-что уточнить. Помните, вы сказали, что Нина много лет поддерживает односторонние отношения. Что вы имели в виду?

Он включил динамик.

– Ну, что она много лет переводит мальчикам деньги без всякой возможности увидеться с ними. – В голосе скрипача звучало удивление.

– Чего? – ахнул Бабкин.

– Простите… – Рутберг замялся. – Я что-то не то сказал?

Сыщики переглянулись над телефоном.

– Арсений, вы уверены? – недоверчиво спросил Илюшин.

– То есть как… Я вас не понимаю! В чем может состоять предмет моего заблуждения?

– Семья Нины узнала о ее существовании только восемь месяцев назад, в феврале! – не выдержал Сергей.

В трубке воцарилась тишина.

– Это какое-то недоразумение, – проговорил Рутберг. – Как они могли узнать об этом в феврале, если Нина каждый месяц переводит алименты на детей?

За спинами у сыщиков посигналили. Они отошли, пропуская машину. За это время Илюшин успел понять, что произошло: Нина хотела произвести на своего скрипача хорошее впечатление и обманула его.

– Мне жаль вас разочаровывать, Арсений… – начал Макар.

– И потом, письмо! – взволнованно перебил Рутберг. – Ведь она отправила письмо, ее семья была прекрасно осведомлена о том, что с ней случилось. Вы же не думаете, что все эти годы Нина держала их в неведении? Это было бы исключительно жестоко!

– Что еще за письмо… – оторопев, начал Сергей.

– О том, что она жива, – удивленно отозвался скрипач. – Простите, неужели вы об этом не знали? Но как же… Выходит, Нина вам об этом не рассказала?

– Арсений, нам нужно срочно увидеться, – сказал Макар.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Они встретились в офисе Ратманского, в кабинете с зелеными стенами и библиотечной лампой. Секретарша строго взглянула на Макара, будто предупреждая: «Не доводи его». Ратманский выглядел уставшим и больным. Лицо у него посерело, но рукопожатие было крепким. Он стоял перед высоким скрипачом – маленький, худой, – будто защищая его от всех возможных бед.

– Что за ерунда с письмом? – спросил он, поздоровавшись.

– Это вы нам объясните, Константин Михайлович. – Макар опустился в кресло. – Нина не обмолвилась о нем ни единым словом.

Скрипач присел на краешке дивана, зажал длинные руки между колен.

– Должно быть, она сочла, что это очевидно, – неловко проговорил он.

– Разумеется, очевидно! – отрезал Ратманский, с шумом выдвинув стул. – Вы же не думали, что она просто исчезла, никому не сказав ни слова? Нина написала письмо своей семье через два месяца после того, как поселилась у меня.

– Вы его видели? – вмешался Сергей.

– Я его составлял вместе с ней! – вспыхнул старик. – Не пойму, в чем вы нас подозреваете?

– Все очень просто, – сказал Макар. – Муж Нины узнал о том, что она жива, чуть больше полугода назад. Ни о каких деньгах он не обмолвился ни единым словом.

– Врет!

– Я так не думаю. То есть да, Юрий врал, и много. Но вот конкретно в этом – вряд ли. Он случайно столкнулся с Ниной в маникюрном салоне и узнал ее по голосу. Есть свидетели. Им можно верить.

Ратманский озадаченно потер подбородок.

– Чепуха какая-то! Послушайте, Нина десять лет назад просто не находила себе места. Думала, что ей делать дальше. Она сдала клетки, пришла в себя, восстановилась после ушиба мозга. К тому времени я понял, что она собой представляет, и предложил ей: оставайся. Она приняла решение. Написала своему мужу письмо…

– Бумажное? – вмешался Бабкин.

Ратманский наградил его недовольным взглядом.

– На емейл. Зачем бумажное! «Юра, я ушла из дома и не вернусь. Со мной все в порядке, пожалуйста, не ищи меня, я больше не смогу жить так, как мы жили. Я не имею никакого права просить об общении с мальчиками, но если ты позволишь видеться с ними, буду тебе благодарна. Деньги стану присылать каждый месяц. Прости меня за то, как все обернулось. Я этого не хотела». Нина выходила через почтовый ящик в интернет-кафе, ей помогал Гришковец. Я настоял на этом. Не хватало еще, чтобы ее мужлан выследил Нину по ай-пи. Мне его габитус не внушал доверия.

– И Нина действительно переводила деньги каждый месяц? – с сомнением спросил Макар.

– Все десять лет, – подтвердил старик.

– А что ответил Юрий на ее письмо?

Ратманский обернулся к скрипачу.

– Арсений, Нина говорила тебе, что он накропал?

– Она упоминала, что ответ был