Сладкая горечь - Стефани Данлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их пальцы переплелись, и я задумалась, а в чем, на ее взгляд, заключается везенье. Их взгляды скользнули прочь, и я поняла, что возвращается Симона.
Симона нашла «Довиссат», но что-то пошло наперекосяк. По пути наверх из подвала она, наверное, снова провела по губам помадой и – совсем немного, но совершенно очевидно – промахнулась мимо губ.
Когда она начала презентовать вино, я отступила на шаг и наблюдала за происходящим, как делала это сотни раз. Я смотрела на «Довиссат», на пожелтевшую наклейку, обещавшую сокровища истории, алхимии, декаданса, и наклейка тряслась в ненаманикюренных пальцах Симоны.
Через десять минут после того, как Серена и Юджин благополучно погрузились в такси, секция Симоны была в полном раздрае, а самой ее нигде не видно. Я позвала Хизер помочь мне восстановить порядок. Когда у меня нашлась секунда свободная, я нашла Симону в винном погребе: у ног корзинка для хлеба, на коленях термос, тяжело дышит и пьет маленькими глотками.
– Симона, мне нужна помощь в твоей секции, – твердо начала я. – Гости за Девятым злятся, потому что хотели стебли брокколи с полентой, а у Шефа нет тикета, и в очереди на ожидание блюда нет. Значит, они вообще не заказывали либо ты забыла?
Глядя в стену, она отломила кусочек фокаччи. Потом его скомкала.
– Забавно… какими людьми мы становимся…
Я сделала глубокий вдох.
– Тебе нужно подняться наверх.
– Ты думаешь, будто делаешь выбор, потом еще один. Но нет. Выбор делают другие… даже не за, а против тебя.
– Позвать Джейка?
В голове у меня выли сирены, я знала, что в ее секции все катится в тартарары, что гости оглядываются в поисках своего официанта. И вдруг я увидела красно-бурое пятно у нее на рубашке.
– Ты что, вино пролила? – В моем голосе проскользнуло отвращение. Она явно не в себе или больна. Наверное, все дело в «чистке». – Съешь этот хлеб, – с нажимом сказала я. – Сейчас же.
Она положила в рот кусочек фокаччи, прожевала его неуверенно, как ребенок, пробующий новую еду, – как будто в любой момент может ее выплюнуть.
– Я принесу тебе свежие «полоски». Какой у твоего шкафчика код?
Нет, она не впала в кататонию, она слышала мои слова, просто они не могли пробиться через некий туман. Заадреналиненная гонка смены, сила, приводившая в движение ресторан, утратили над ней власть.
– Ноль-восемь-ноль-шесть-семь-шесть.
Взбегая по лестнице, я повторяла себе цифры. Только начав нажимать кнопки, я сообразила, что это, возможно, дата рождения. Дело было в «06» – я вспомнила, что Джейк по знаку Близнецы. Не помню уже, как ко мне попала эта информация. Наверное, в пьяные часы, когда тебе подбрасывают факты, но они не запоминаются сознательно, а ложатся на подкорку. Возможно, это день рождения Джейка. «76» был более верным показателем, чем смутно вспомненный знак Зодиака.
Я представила себе, как он просыпается восьмого июня в прошлом году, ему исполнилось тридцать, и он не знает, что я приеду всего через несколько недель. Ни один из них не знал, что я приеду. Нынешний июнь станет кульминацией. Я увижу, как на кухне появляются сахарный и мозговой зеленый горошек, может, куплю себе байк, и Джейк научит меня гонять по городу. И его день рождения! Мы с Симоной спланируем обед, а ему будет не по себе, но он будет счастлив. Сбежав по ступенькам в погреб, я увидела, что Симона сверлит свирепым взглядом бутылку «Сен-Эмильон».
– Скорей, скорей!
Мне уже было не до такта, в спешке я сама начала расстегивать на ней рубашку. Она мне позволила. Я стащила ее у нее с плеч. Когда я подняла и завела назад ее руки, то увидела отметину под соскользнувшей бретелькой ее лифчика.
– Что это?
Она апатично поправила бретельку.
Это был вытатуированный ключ. В точности такой же. Он сохранился лучше, чем у Джейка, и казался клеймом на ее бледной коже. Конечно, подумала я, комкая ее грязную рубашку.
– Я думала, ты не из таких.
В ее случае татуировка смотрелась чем-то нелепым, случайным. А ведь это не случайность. Мне очень хотелось, чтобы у нее была другая татуировка: бабочка, звездочка, цитата из Китса, что-нибудь легкомысленное. А теперь ее тело словно бы эхом вторило телу Джейка. Нет, наоборот, это его тело было отражением ее. Ключ – первая татуировка, какую я на нем увидела, когда он затянул меня в шкаф-холодильник и открывал мне устрицы, еще до того, как тело стало знакомым, до того, как я научилась находить все его татуировки с закрытыми глазами. Уже тогда дух Симоны витал над нами, или, точнее, был заперт в самом Джейке. Мы вообще когда-нибудь останемся только вдвоем?
Если я позволю ей сидеть в подвале, ресторан уйдет в штопор. Одна неудачная ночь ее не прикончит, но персонал начнет шептаться. Ее власть даст трещину. Я сорвала целлофан с чистой рубашки, надеясь снова войти в ритм, тоскуя по упорядоченности обслуживания в смену.
– Довольно смешная история на самом деле.
– Жду не дождусь ее послушать. В другой раз. – Я швырнула ей голубые «полоски». – Ты наверху облажалась, Симона. Съешь еще кусочек хлеба, пожалуйста.
Вопреки моим надеждам, свежие «полоски» не заставили ее встряхнуться. От нее веяло чем-то затхлым, а может, так пахло от винного погреба.
– Так вот, на Одиннадцатый подали закуски, – в отчаянии затараторила я. – С Четырнадцатым мы сильно отстаем по аперитивам, но минеральную воду принесли. Я продала им «Квинтарелли», всего лишь «Вальполичелла Классико», но все-таки не самая худшая продажа, я знаю, это Италия, но они настаивали. Может, ты сумеешь поговорить с Шефом, чтобы поторопился с едой? Я бы пошла сразу к Пятнадцатому, Хизер пробила за меня их тикет.
Я потянула ее за руку. Она раз за разом делала глубокий вдох, на выдохе воздух вырывался из легких хрипом: чересчур хорошо знакомые мне попытки продышать слезы.
– Слушай, а когда привезут аспарагус?
Ее взгляд вернулся ко мне.
– При такой-то погоде? – переспросила она и уставилась в потолок, точно ища там ответа. – Через несколько недель. Как минимум.
– Правда? По-твоему, снова пойдет снег?
Я снова и снова задавала ей вопросы, на которые она знала ответы. Едва очутившись в зале, она направилась прямиком к Пятнадцатому столу, улыбнулась маниакально и выхватила чек.
– Мы уже решили, ты домой ушла, – буркнула Хизер. – В следующий раз, дорогая, предупреждай, когда снова решишь устроить себе для души чистку, ладно? Чтобы я заранее знала, что буду работать в зале одна.
Симона ничем не выказала, что это слышала, не извинилась, не поблагодарила ее. Весь вечер я приглядывала за Симоной, но с ней все было в порядке. По мере того как одна запара сменяла другую, ее татуировка словно бы отступила для меня на задний план, поблекла, канула в область странностей, окружающих Джейка и Симону. Она получила свои обычные средние чаевые – неизменные 27 процентов. Отлаженный механизм никогда не подводил.