Месть базилевса - Николай Бахрошин

Своротили, откинули в сторону.

– Где железо из кладки выходит, там всегда быстрее ржавеет, – пояснил Ингвар, отряхивая руки. – С виду – крепкое, а нажать – ломается.

– Уж ты нажмешь… – улыбнулся Гуннар.

За решеткой проход начал расширяться. Скоро вышли на берег настоящего подземного озера. Своды круто уходили вверх, а другого берега и не видно. Звуки здесь стали еще громче, каждый шорох усиливался многократно. Гнилостно пахло застоялой водой, где-то громко и отчетливо стучали капли. Вроде даже что-то плескалось в отдалении. Рыба подземная?

– Знали бы, что здесь столько воды, пошли бы на драккаре! – оскалился молодой воин Хенри.

– Водохранилище, – пояснил Гуннару базилевс. – Как раз на случай долгой осады. Значит, пришли, я помню план подземелья. Сейчас вдоль берега, потом будет каменная лестница. За ней, наверху, дверь. Она дубовая, заперта снаружи. Но что такое дубовая дверь для таких силачей? – Он уважительно покосился на Ингвара. – Там выход на поверхность, к казармам схолариев. Это если налево по улице. А нам – направо. Тысяча шагов, может, чуть больше, и как раз будет башня Серебряных Ворот. Их мы должны открыть и пропустить армию внутрь…

По голосу было слышно – волнуется правитель. Вздрагивал голос.

– Сколько солдат у ворот? – быстро спросил Косильщик.

– Не знаю. Но могу сказать, что башни ворот всегда хорошо охраняются.

– Пошли! – скомандовал Гуннар.

Воины двинулись, на ходу подтягивая ремни и готовя оружие. Многие уже заранее перекидывали из-за спины на руку круглые щиты…

* * *

Выставить дверь на выходе из водовода оказалось еще проще, чем железную решетку.

В подземелье казалось: шли так долго, что наверху уже белый день, может, за полдень. Но в Константинополе все еще была ночь. Все так же плыли по небу темные, рваные тучи, через просветы в них перемигивались луна и звезды. Город спал – ни звука, ни света в окнах. Лишь на стенах цепочкой горели огни, уходя вдаль змеей. Осада. Стража на стенах несет караул днем и ночью.

Их появления никто не заметил. Не ждали изнутри.

После подземной гнили воздух на поверхности показался Любене сладким. Отряд собрался у ряда стройных колонн, ведущих к каменному изваянию. Вроде бы изображение старца, сидящего со свитком на коленях, в темноте не очень понятно. Улицы действительно были широкими и прямыми. Даже шире, чем казалось издали, с Холмов Императора. И в темноте видно, что каменные громады домов выстроены причудливо и с фантазией, один отличается от другого. Чисто, красиво… Любеня вспомнил каменные города на Западе, где тесные улочки извиваются как хотят, а под ногами хлюпают грязь и отбросы. Прав Гуннар, не сравнить. Умеют ромеи строить, этого не отнять…

Воины молча осматривались. Потом Косильщик махнул рукой. Не растягиваясь, тесной колонной, двинулись направо по улице. Все так же молча, не зажигая факелов, чем позже их обнаружат – тем лучше.

Быстрый походный шаг в фиордах часто называют «волчьим». Как волчья стая стелется по земле, сутками не сбавляя хода, так и воины севера умеют ходить быстро, размашисто и размеренно, подолгу не уставая и не сбивая дыхания. Базилевсу и его телохранителям никак не удавалось подстроиться. Чтоб не отстать, они в конце концов засеменили бегом. Воины, кто помоложе, отворачивались, пряча усмешки.

Но автократор не просил конунга умерить шаг. Видно было, как жжет его нетерпение, длинные сильные пальцы так и барабанят по рукояти меча у пояса.

Улицу тоже прошли не замеченными. Если кто-то из сонных ромеев услышал топот и побрякивание доспехов на улице – не обратили внимания. Мало ли сейчас отрядов в городе?

Башня Серебряных Ворот (потом Любеня узнал, свое название она получила из-за того, что через эти ворота постоянно ввозили в город серебро с южных рудников, чтоб здесь чеканить из него монету) громадой выросла перед воинами. Темные камни на фоне ночного неба. Наверху, на оборонительных площадках, защищенных резными зубцами, – огни.

На подходе к башне их первый раз окликнули.

– Эй, кто идет?! – Офицер и несколько ромейских солдат заступили дорогу. Замерли, всматриваясь.

Не отвечая, Гуннар Косильщик, Сьевнар Складный, Ингвар Крепкие Объятия, Бьерн Железная Голова и несколько других бойцов напали на них. Быстро и неожиданно, как нападает рысь в чаще. Полоснули мечи и топоры, и все было кончено почти сразу – сопение, вскрики, железные удары клинков о доспехи, чмокающие звуки рубки, глухие – падающих тел. И уже потом прозвучало резкое, громкое, торжествующее:

– Идет базилевс Ромеи Юстиниан II!

И тогда северяне тоже закричали. В сотню глоток, призывая Одина, Бога Богов, и остальных небожителей Асгарда.

Чеканный, рубленый язык фирдов, удары мечей и топоров о щиты, распаляющие воинов, отразились от стен и раскатились многоголосым эхом. Показалось, даже громада башни вздрогнула от внезапной ярости звуков. А воины братства уже рванулись на приступ. Кучно карабкались по крутым каменным ступеням, схватывались с не опомнившимися ромеями, сталкивали с высоты и убитых, и раненых.

* * *

– Один, Бог ратей, смотри на меня!!! – кричал Любеня, вторя голосам остальных.

Перескочив через две ступеньки, он взлетел вверх по каменной лестнице без поручней и запрыгнул на одну из площадок. Оказался перед тремя солдатами. Те, умело сомкнув большие прямоугольные щиты, двинулись на него – сбросить вниз нахрапом. Любеня пригнулся, метнулся в сторону, оказавшись сбоку у крайнего. Рубанул с оттяжкой. Скрестил мечи со вторым, длинным, загребающим движением ударил его краем щита с другого бока. Ромей дернулся в сторону, и тяжелый, длинный клинок Самосек ударил между плоским шлемом и кожаным панцирем. Третьего зарубил кто-то из братьев.

Он повел глазами – схватываться больше не с кем, везде на площадке уже мелькали кольчуги и шлемы северян. С громким протяжным скрипом начал выдвигаться мост через ров. Другой скрип – видимо, заработал подъемник ворот и решеток. Там, у механизмов, базилевс и Гуннар Косильщик с воинами…

Потом Любене помнилось – башню захватили за считаные мгновения. Рассудить, могло быть куда хуже, если бы солдаты опомнились раньше. На узких ступенях, винтом изгибающихся по наружной стене, даже без ограждения по краю, можно малым числом задержать многих.

Добротно построены стены и башни Константинополя, по всем правилам военной науки. Но и военная наука на этот раз обернулась против хозяев крепости. Когда ромеи опомнились и попытались отбить Серебряные Ворота, закрыть проход в город, умная постройка башни позволила сотне северян стеной встать на пути напиравших тысяч.

Да, тысяч… Наверняка не меньше. Сверху было хорошо видно, как отряды солдат, мелькая дрожащими огнями факелов, стекаются к башне по всем улицам сразу. Город сразу перестал быть сонным, наполнился стуком, звоном, говором и движением.

Теперь ромеи пытались прорваться наверх, на оборонительные площадки, где стояли подъемные механизмы моста и ворот. Северяне, закрываясь щитами, встретили их на ступенях. Стало понятно, почему ограждений нет – мешали бы рубке. Без них правой руке привольно замахиваться.