Цветение - Лина Чаплина

в холодную стену и простонал. Восстанавливаться всегда больно. Да и внутри было слишком много повреждений, чтобы все быстро прошло.

Волосы его медленно возвращали седину.

Найдя в себе силы, Винцент отошел от стены. В этот момент в подвал вбежал профессор Реген. Он сказал Рене унести Суви, но тот не смог сдвинуться с места, не смог оторвать взгляд от Винцента.

Уэни тоже не сводила с Винцента взгляд.

— Что вы сделаете со мной, профессор?

— Сдам. — Его голос был таким же бледным, как и он сам.

— Если вы меня сдадите, об этом узнают, и тогда пострадает ваш ребенок, ваша Академия. Я знаю, как вы относитесь к Академии, как к дочери, которой не было… — истерично усмехнулась Уэни, а Парцифаль взволнованно покосился на друга. Взгляд Уэни упал на кольцо на пальце профессора. Винцент Вальден всегда уходил от ответа, когда кто-то интересовался личностью жены. — Но, быть может, у вас были и дети… Так что вы понимаете меня. Вы подвергните своего ребенка опасности или защитите?

Винцент потер больные виски. Он медленно, точно разрывая заклятие оцепенения, повернулся к Суви. Она лежала, вымотанная и печальная, на руках у остолбеневшего Рене. Ее светло-рыжие волосы казались яркими на фоне мертвенно бледной кожи.

Грозный голос Винцента раздался в повисшей тишине:

— Если я сдам тебя, Фрида не оставит от тебя живого места. Фрида сожжет каждую клеточку твоего тела, пробудит своих демонов, продемонстрирует все знания темной магии в полной силе. Она отомстит за племянницу, забыв о твоих больных мотивах. Забыв о благородстве. — Винцент вздохнул. — Ты права, Уэни, я должен позаботиться о своих детях, защитить их! — В глазах Винцента горела злость. Он обратился к Парцифалю, не сводя с Уэни взгляд, — ее не будут судить, я сам устрою суд! Смотри, от чего я спас тебя, Парцифаль! И пусть уже Рене унесет Суви!

Тут Рене подчинился. Он уходил, чувствуя, что произойдет. Все быстрее и быстрее он несся к лазарету. Дальше от тьмы. От мыслей.

Уэни напряглась, не понимая, что именно происходит, а ошарашенный Парцифаль бросился к другу.

— Не делай этого! Даже ты не вправе судить!

Пришедший в себя ворон сел на плечо ведьмака.

— Тебя я судил, хотя был не вправе, и спас! Не мешай мне! — В голосе его слышались раскаты грома.

Парцифаль вздрогнул.

Уэни прижалась к стене, желая впитаться в нее. Страх, неведомый и древний окутал ее. Магия в истерике забилась внутри ведьмы.

— Смотри, Парцифаль, смотри внимательно, и не смей мне мешать! — Винцент снова обратился к Уэни, — мы скажем так: ты хотела лишить себя жизни, а Суви спасла тебя. Глупо и безрассудно, но самоотверженно. Суви попала в лазарет, а ты… — Винцент осекся, — сделала то, что и хотела, пока тебе не подсказали идею с рождением ребенка.

Уэни рыкнула, словно дикий зверь.

— Я доверила вам секрет!

— Теперь у нас будет общий секрет, Уэни Хьюз, — Винцент дотронулся до головы Уэни.

— Я… я расскажу вам, как поддерживала в Адаме жизнь, как помогла ему пережить шесть, потом тринадцать лет… только, прошу, не делайте этого!

— Это уже не важно, — покачал головой Винцент. — В конце концов, я узнал все сам. — Винцент с улыбкой заметил потухший блеск в ее глазах. — Секрет в том, что его нет. Ты не делала ничего… это Адам… на самом деле, он всегда был очень сильным чародеем, одним из самых сильных, которых я когда-либо встречал, — с восхищением сообщил профессор, — и только это помогло ему. Сам того не осознавая, он поддерживал себя, тратя всю свою силу на жизнь, подобно тому, как медиумы отдают магию, рождаясь. Он сам спасал себя, а не твои пустые действия. Вот и узнан твой секрет.

— Нет! Нет! — Уэни в отчаянии замотала головой. — Нет! Это Я! Я!

— Ты, ведь, сама себе не веришь.

Уэни затряслась, то ли плача, то ли смеясь.

— У вас хватит сил, профессор? Откуда вы знаете, что делать? — из последних сил Уэни продолжила.

— Я знаю так много вещей, о которых никому лучше не знать, Уэни. Так бывает, когда живешь слишком долго. Но жаль, я еще не знаю всего, и отказался от новых знаний, — Винцент наклонился к Уэни и коснулся пальцами ее лба, — спи, засыпай. — Сладко пропел он, — засыпай ведьмой последний раз.

Винцент сел рядом с уснувшей ведьмой. Глаза фамильяра снова засветились. Винцент читал старое заклятие на древнем языке, на котором говорили в те времена, когда слова еще имели значение. Пальцы его лишь слегка касались запястья Уэни.

Тело ведьмы дергалось во сне, изнывая от жгучей боли. Уэни снились кошмары. Искры, выходя из пальцев Уэни, входили в пальцы Винцента и растворялись в нем. Винцента трясло, но лицо оставалось жестким и спокойным.

Парцифаль с нескрываемым ужасом смотрел на то, как магия переходит от одного чародея к другому. Леденящий душу пот прошелся по спине Парцифаля. Лишение магии — наисложнейшая, крайняя мера. В Совете ее применяли редко и силой сразу всех чародеев Высшего и Низшего Советов.

Парцифаль учувствовал в таком обряде один раз. После этого они с Космеей долго отсыпались. Винцент же был один, окруженный своими тяжелыми думами.

Винцент чувствовал, как чужая магия проникает в него. Необузданная и темная, непокорная, магия Уэни с трудом давалась самой ведьме. Но оказавшись в объятиях силы Винцента, она легко покорилась и расплавилась внутри его сути, точно капля воды в огромном море.

Винцент ощутил горький вкус страха и дурманящий вкус магии.

Практически лишенный сил, Винцент Вальден просидел всю ночь у кровати Суви. Он смотрел на семнадцатилетнюю девушку с рыжими волосами, наследницу своего рода и думал, как же давно он не был так встревожен. И что она права, это так не правильно, что он может вот так видеть ее и сидеть рядом.

Винцент воспоминал о дочери. Его Роза, милая Роза. Так безмерно рано покинувшая этот мир, когда-то не справилась, и та ночь тяжелым грузом давила на Винцента. Теперь он думал, что будет, если история повторится?

Как пережить эту ночь?

Когда Эйрлис Корсен зашла в