Мама, я демона люблю! - Даха Тараторина

— Детка, это так необходимо? Давай просто убьём её!

Фолиант, кажется, не одобрил предложение. Он-то привык, что его в последнее время только холят и лелеют, а тут заставили промокнуть, на пол кинули. Да ещё и планируют покончить с рыжей ведьмочкой, показавшей ему, что такое сахар! Подбадривая себя боевым… ну, не кличем, конечно. Боевым писком. Подбадривая себя, книга кинулась к демонице. Сели, не желая отвлекаться на мелкого духа, встретила его коленом, отбросила и придавила каблучком. С наслаждением продолжила, надавливая туфелькой на обложку:

— Можем немного попытать, если так хочется. Но тратить время на обвинения? Фи!

Зато Рок оказался очень даже за, лишь бы отсрочить активные действия и найти выход:

— Нет, что ты, Ками! Мы с удовольствием послушаем! Что там у тебя? Трудное детство? Обидки на мужчин? Или рыжуля ухажёра у тебя отбила? Нет, понимаю, за меня и подраться не грех. Но зачем же так грубо? Мы можем уединиться в купальне, наполнить ванну пудингом, устроить полноценное состязание…

Демоница прикрыла рот ладошкой и сдавленно хихикнула:

— Ой, только не снова! Второй раз я на это не куплюсь!

Рок многозначительно отсалютовал ей, но не сумел сохранить невозмутимый вид: руны вспыхнули особенно ярко, а я выругалась. Ну, хотела выругаться. Получилось всё равно только застонать.

— Кири, не умирай раньше времени! Кири? Триста!

Он пытался приподнять мне голову, легонько потряхивал, а в ответ получалось лишь слабо возмутиться:

— А ты мне не указывай! Захочу и умру!

Потряхивания утратили былую лёгкость и переросли в судорожную тряску:

— Триста! Триста, нет-нет-нет, только не закрывай глаза! Сейчас мы всех тут раскидаем и пойдём к твоей маме на пироги!

— Я не позволю ей умереть так! — завизжали откуда-то сбоку голосом оры. — Я сама убью гадину!

Потом ударилось, дёрнулось, закричало, вспыхнуло… Ненадолго круг ослабил хватку, перестал тянуть из нас силы, дал сфокусироваться. Видимо, переключил внимание на нападающего. Камила трясла загоревшимися рукавами туники. Сели осторожно ноготком подколупывала вспыхивающие и гаснущие руны. В дальнем углу, пошатываясь, в полный рост поднимался отец.

— Боюсь, всё-таки придётся уничтожить весь дом. Иначе до сладкой парочки нам не добраться, — демоница едва успела отдёрнуть руку от загоревшегося рисунка.

— Уходите все! Уходите! — Камила снова бросилась на невидимую границу, замерла с остекленевшим взглядом, и отлетела в сторону. Чтобы подняться и опять кинуться в тщетной попытке добраться до мерзкой рыжей ведьмы. — Уходите все! Я никому не причиню вреда! Мне нужна только она! Только она! — ора встретилась со мной взглядами. Опустевшая, предавшая всё, что было ей дорого, потерявшая то единственное, что любила больше всего на свете. Она едва шевельнула губами, но я всё равно разобрала: — Мне нужна только ты…

— Да чем тебе рыжуля так не угодила?

— Какая разница?! — Сели ещё раз толкнула ору на границу круга, явно наслаждаясь представлением. — Просто жестокость — это весело!

Камила с достоинством выдержала новую порцию боли и отстранилась, уже с трудом держась на ногах.

— Пока она не появилась, я была счастлива, Рок. Я служила Лунной жрице, нашла своё место в жизни. Я была истинной дочерью жрицы!

— Ну так вини меня! Это я соблазнил тебя! Я заставил тебя пасть! Это не рыжуля пришла в храм, чтобы лишить тебя веры. Это я явился два десятка лет спустя! Я сделал тебя лицемеркой!

Она спрятала лицо в ладони. Плечи затряслись. Поняла? Поверила? Разрыдалась?

Когда Камила отняла ладони от лица, на нём сияла улыбка. Совершенно искренняя, сумасшедшая, и не несущая в себе ни капли света улыбка. Улыбка убийцы.

— Ты действительно думаешь, что я любила тебя так сильно, демон? Что спустя двадцать шесть… Разумеется, я всё ещё помню! Ровно двадцать шесть лет! Но неужели ты думаешь, что всё это время я не могла тебя забыть? Что просыпалась ночами, позорно стискивая колени, потому что мне снова приснились твои ласки? Что видела твоё лицо в каждом, кто приходил, чтобы стать мужем Лунной жрицы? Что надеялась, будто ты вернёшься, чтобы хотя бы рассказать, как сложилась твоя жизнь? Да! Да, всё это было! Но я никогда не ненавидела тебя, Рок. Я ненавидела её.

— За что?! — не осталось сил ни удивляться, ни злиться, ни молить о пощаде. Запертая, безвольная, слабая, я могла лишь смотреть на неё, опираясь на заботливые руки мужчины, который готов был на всё, чтобы защитить меня. И стыдилась того, что он готов на всё ради меня, но не ради неё. — Что я сделала тебе?

— Ты не знаешь? — она опустилась на пол, приблизилась, насколько возможно, к невидимой, но непреодолимой границе. Я ощущала её дыхание. Горячее, смрадное, тягучее, отдающее пеплом. — Ты действительно не знаешь?

— Детка, этот спектакль надоел даже мне! Просто убей их всех и прекрати паясничать! — кажется, Сели серьёзно пожалела, что так опрометчиво выбрала в подопечные упрямицу. Это тебе не безвольный Томас, Сели. Тут так просто не займёшь место главной.

Камила, не глядя, выставила руку в сторону и нарисовала знакомый мне округлый символ в воздухе. Видимо, ора очень хорошо изучила книгу прежде, чем вызвать демона. Рот Сели открывался, но из него не доносилось ни звука. Она пыталась рычать, визжать… И ничего. Схватила ведьму за плечо, но, повинуясь новому заклинанию, застыла, не в силах сдвинуться с места.

Дочь Лунной жрицы медленно и с наслаждением повернулась ко мне. Подула, заставляя рыжую чёлку встопорщиться и вновь обмякнуть.

— Потому что она выбрала тебя. Лунная жрица выбрала глупую, непослушную, вредную девчонку, а не меня! Я была там, Триста Макклот. Той самой ночью я была там. Не обнаружила тебя в постели при вечернем обходе, пришла за ухо оттащить в комнату. И я видела, как она освятила тебя.

Лунный свет прорезал память. Серебристый, спокойный, сильный. Свет, не отгоняющий тьму, но принимающий её, как старого друга. Свет, который тёк со статуи Лунной жрицы, у подножия которой уснула непослушная рыжая девчонка.

— Я молила её. Служила ей честнее любой из дочерей. Стала самой молодой орой за последние полвека. А она. Выбрала. Тебя!!!

Я высвободилась из объятий Рока, уперлась ладонями в пол, чтобы посмотреть в глаза своей убийце как подобает, без страха. И заплетающимся языком проговорила:

— Это неправда. Я никогда не была достойной.

— Верно, — ора протянула руку, но не прикоснулась к едва мерцающему непреодолимому куполу. Пальцы её остановились совсем близко от сконцентрированной магии, так близко, что можно было ощутить запах палёного мяса. Кожа возле ногтей покрывалась волдырями, пузырилась и лопалась, а бывшая старшая дочь Лунной жрицы наблюдала за этим отстранённо, словно и вовсе не чувствовала. — Ты никогда не была достойной. Непослушной, приземлённой, несерьёзной. Тебя волновали тряпки и мальчишки, ты хотела детей и семью. Разве такой должна быть дочь жрицы? Я с удовольствием выгнала тебя из обители. Ты никогда не хотела отдавать. А я хотела. Я отдала служению всё. Покинула мир, который любила, друзей, родных… А ты? Ты хоть чем-то пожертвовала ради богини?