Люди удачи - Надифа Мохамед

то время как мистер Манди, еще один цветной, в тот вечер находившийся в комнате мистера Мэдисона, утверждает, что Маттан был очень грустным.

Во время заседаний суда подсудимый сидел позади меня. У меня не было возможности понаблюдать за ним, но у вас она была. Вы могли видеть, как он себя ведет – не сейчас, когда я привлек к этому внимание, а в других случаях, до того, как я обратил ваше внимание на него, или же когда он давал показания на свидетельской трибуне. В состоянии покоя его лицо, не правда ли, выглядит грустно, на нем выражена некоторая скорбь, и, если оно по той или иной причине пребывает в спокойном состоянии, естественным для него выражением является грусть. Задумайтесь о том, что в его арсенале имеется пренебрежительная усмешка, которой он пользуется постоянно. Возможно, все дело в нервозности. Ведь как-никак, этот процесс связан с некоторым эмоциональным напряжением, разве нет? Но полагаете ли вы, что его грусть в тот вечер неизбежно связана с убийством мисс Волацки? Уважаемые присяжные, что это, если не натяжка, не попытка дать слишком много воли воображению?

По поводу перемещения Маттана: от лавки Волацки до его дома ноль целых девять десятых мили, и вдумайтесь: каким бы ребенком, полуцивилизованным дикарем и кем там еще он ни был, не настолько он глуп, чтобы, совершив особо кровавое убийство, садиться в автобус, где его состояние непременно заметят, ведь в автобусах людям нечем заняться, кроме как разглядывать друг друга. Если он побывал там, то почти наверняка проделал весь обратный путь, все ноль девять мили, пешком. И если принять во внимание странную историю миссис Грей о том, что по пути к себе домой он заходил в лавку миссис Грей, то пройти пешком ему пришлось почти полторы мили, потому что расстояние от лавки Волацки до Дэвис-стрит через Бридж-стрит, 37, где находится лавка поношенной одежды миссис Грей, составляет примерно 2100–2200 ярдов.

А теперь, уважаемые присяжные, рассмотрим на этом фоне показания миссис Грей. Не знаю, как они показались вам, уважаемые присяжные: к примеру, неужели вы считаете, что предусмотрительный убийца наденет шляпу-трильби и возьмет зонт? Не знаю, возможно, это просто вопрос опыта. Но как вам эти его белые брюки? Как вам эти белые брюки? Не правда ли, этой маленькой детали самой по себе достаточно, чтобы вся эта история выглядела смехотворно.

Что ж, уважаемые присяжные, делайте свой выбор. Примите во внимание то, как миссис Грей давала показания. Задумайтесь о том, что мистер Эдмунд Дэвис, пожалуй, говорил не так громко, как я, но она слышала его отчетливее, чем меня. Задумайтесь, как глухота варьировалась в зависимости от трудности вопроса, на который ей предстояло ответить. Это задача для вас. Немногочисленные сведения, в которых вы, уважаемые присяжные, вполне уверены, потому что она вам так сказала, наперечет: она невзлюбила Маттана, потому что он вел себя грубо, и чтобы объяснить поразительную нестыковку со временем, которое понадобилось, чтобы добраться от лавки Волацки до ее лавки после убийства и до наступления девяти часов, вдумайтесь, что вся эта история о том, как Маттан запыхался, представляла собой всего лишь один случай приукрашивания, которым дополнены все прочие ее показания.

Уважаемые присяжные, является ли она свидетелем, дающим убедительные показания? Готовы ли вы по ее свидетельству вынести приговор хотя бы собаке, не говоря уже о человеческом существе? Вы не вправе делать это, уважаемые присяжные. Произошло ли что-либо в промежуток с седьмого марта, когда, по словам миссис Грей, она заподозрила Маттана, по тринадцатое марта, когда она дала показания полиции? Да, произошло: десятого марта на первой полосе вечерней газеты было опубликовано сообщение о вознаграждении в размере двухсот фунтов за сведения, благодаря которым подсудимого признают виновным.

Уважаемые присяжные, версия обвинения представляет собой лишь подозрения и только подозрения; подозрения, вызванные тем, что этот глупый человек нагромождал одну ложь на другую, причем глупую ложь. Ни разу, уважаемые присяжные, я, представляя вам версию защиты, не опирался на какие-либо из его слов. Я опирался лишь на показания свидетелей, которых представило обвинение, чтобы добиться для него обвинительного приговора, и эти показания громче любых слов, которые мог высказать он сам, доказали, что он невиновен в этом преступлении, уважаемые присяжные. Невозможно находиться в двух местах одновременно. Он просто не мог преодолеть такое расстояние, сделать все, что якобы сделал, избавиться от денег, одежды и орудия преступления, а также пройти пешком более двух миль всего за тридцать пять минут.

Кто же в таком случае убил мисс Волацки? Уважаемые присяжные, в этом деле есть одно обстоятельство, которое до сих пор так и не было рассмотрено. Некий мужчина вошел в лавку мисс Волацки, мужчина, который не является заключенным Маттаном, мужчина, который носил усы, и никто не видел, как он вышел. Был ли он убийцей, с которым мисс Волацки закрылась тем вечером, в результате чего лишилась жизни? Вот кто убийца, уважаемые присяжные, а не человек вон там… (указывает). Оправдайте его.

Присяжные удалились на совещание в 14:36 и вернулись в зал суда в 16:10.

14. Афар йо тобан

Секретарь выездной сессии: Старшина присяжных, вы согласовали свой вердикт?

Старшина присяжных: Да, согласовали.

Секретарь: Глядя в лицо подсудимому, заявите, виновен он в убийстве или не виновен.

Старшина (поворачиваясь к подсудимому): Виновен.

Секретарь: И это вердикт всех присяжных, сэр?

Старшина: Да, сэр.

Секретарь: Махмуд Хуссейн Маттан, присяжные признали вас виновным в убийстве. Хотите ли вы назвать какую-либо причину, по которой смертный приговор не должен быть вынесен вам в предписанной законом форме?

(Подсудимый не отвечает.)

Судья (надевая на голову черную шапочку): Махмуд Хуссейн Маттан, согласно приговору данного суда, вас доставят отсюда в соответствующую закону тюрьму, а оттуда к месту казни, где подвергнут смерти через повешение, после чего ваше тело будет предано земле на территории тюрьмы, где вы содержались перед казнью. И да помилует Господь вашу душу.

Капеллан: Аминь.

15. Шан йо тобан

Махмуд своими ногами дошел до новой камеры, камеры приговоренных, как называли ее надзиратели. Через разные запирающиеся двери, вверх по лестницам и снова вниз, по лязгающим мостикам и тихим коридорам, под конвоем, в наручниках, следом за врачом, он наконец достиг изолированного помещения, в котором последним содержался Аджит Сингх.

Тупо следуя за сопровождающими, мысленно он все еще в суде, который возвращается к нему вспышками: Лора всхлипывает на галерее, пока он покидает скамью подсудимых, полное оцепенение, с которым