Тайна Эмили - Геза Шварц

Обычно ирония помогала ей немного снизить напряжение. Но не в этот раз. При одной мысли обо всех этих воинах-мертвецах, которые шагали или стояли сейчас за её спиной и только и ждали, чтобы схватить чужака при любой оплошности, её несносное фантомное горло сжималось, и дыхание перехватывало.

Но Бальтазар спокойно смотрел на неё. А когда наклонил голову, возникло ощущение, что он набросил ей на плечи тёплое одеяло.

– Не бойся, – пророкотал он. – Ты напомнила мне, что только мы сами решаем, в какую схватку хотим ввязаться, а в какую нет. Ты приняла решение, и ты сделала это из убеждения, которое всё ещё есть в тебе. Не бойся дороги, которая лежит перед тобой. Ты искала её и теперь нашла. И я знаю, что ты сможешь по ней пройти.

Он редко говорил с ней так. Но, как всегда, ему удалось вложить в эти слова, в сой голос это особое тепло – и это тепло достигло цели. Она без труда связала гнома по имени Страх, который ещё подпрыгивал в ней, и напомнила себе, что она охотница и воительница, а не трусливый заяц. Эмили вдохнула, совсем тихо, как научил её Бальтазар. И вошла в зал.

Первое, что обрушилось на неё, был гул голосов. В нише он звучал приглушённо и почти по-человечески. Но теперь, когда стена уже не сдерживала звуков, Эмили услышала настоящее звучание мёртвых голосов. Оно было подобно ударам вороньих крыльев над пустынными полями и отчаянному плачу ребёнка, который один сидел в темноте. Звуки волнами прокатывались по залу и разбивались о стены. При каждом высоком резком звуке Эмили будто пронзали тысячами иголок. Но она заставила себя не обращать на это внимание, сконцентрировалась на воротах и начала движение.

В этом танце теней она упражнялась множество раз. Бальтазар вновь и вновь заставлял её заниматься в его подземелье гимнастикой, сначала в человеческом облике, затем как призраку с завязанными глазами, и наконец, как духу, – именно так, как она сейчас двигалась сквозь ряды мертвецов. Но в отличие от защищённого помещения, где проходили тренировки, здесь не было права на ошибку. Итак, Эмили двигалась сквозь армию воинов так, как учил её Бальтазар: наподобие танцовщицы, спрятавшей под платьем острый нож. Она уклонялась от мертвецов, проскальзывая мимо них ещё до того, как кто-то из них поднимал руку или делал шаг в сторону. Она останавливалась, только когда безопасное движение вперёд казалось невозможным. И постоянно боролась с желанием сбежать, которое всё нарастало по мере того, как усиливался и захватывал её этот жуткий всепроникающий холод. Девочка добралась примерно до середины зала, когда на её пути возникли два широкоплечих воина, перекрыв ей её прямой вид на ворота. А она слишком поздно напомнила себе, что нельзя смотреть им в лицо.

На первый взгляд, воины выглядели как люди. Возможно, чересчур бледные, с невероятно колючими взглядами, но всё ещё человеческими – они выглядели, как по-человечески выглядят вампиры, если не всматриваться в них пристально. Но если сделать это, то быстро замечаешь, что их человечность – не что иное, как маска. И за ней скрывается всё самое жуткое.

Эмили посмотрела на лица воинов в упор и не смогла удержаться от того, чтобы не проникнуть взглядом глубже, до той сокровенной тьмы, что лежит под тончайшей ледяной кожей, тьмы, которая, как замёрзшее озеро, покрытое тончайшим слоем льда, тихо ждёт свою жертву. Нигде не было такого холода, как в этой тьме, нигде не было такого ужаса и такой пустоты – это Эмили точно знала. Более того, это была та самая тьма, что покоилась и в ней самой, если только она потеряет тот тоненький лучик света, что ещё несёт в себе. Испуг при одной мысли об этом пробежал по ней, он был едва ощутим, но всё же девочка слишком поздно отстранилась, когда воины проходили мимо неё. В последнее мгновение она отбросила руки назад, чтобы не задеть их, но коснулась мертвеца, стоявшего у неё за спиной. Это прикосновение было сродни лёгкому дуновению ветерка, скользнувшему по руке. Не оборачиваясь, Эмили поспешила вперёд сквозь ряды врагов, пока не остановилась возле колонны. Она надеялась, что её ошибка осталась незамеченной, и обернулась на воина, к которому прикоснулась. Он выглядел, как мужчина средних лет с короткими седыми волосами и угловатым лицом, только глаза его были двумя зеркалами изо льда. И он смотрел в её сторону.

Эмили чувствовала, как сосредоточенно он собирает внимание, словно это петля, которую он готов туго затянуть на её шее. Он уже послал в её сторону струю мороза, чтобы выяснить, не спряталось ли действительно в неподвижном воздухе зала нечто большее, чем то, что видно глазу. Эмили застыла на месте. Через несколько мгновений он коснётся её мыслей! И есть только один способ воспрепятствовать этому: она должна нырнуть в тишину внутри себя и как можно глубже. Эмили сжала зубы. В некотором смысле она уже привыкла к этому, что вовсе не означало, что при мысли о смерти девочка совершенно не испытывала безудержного ужаса, словно ребёнок, который панически боится темноты и весь состоит только из одного желания – убежать от неё. Но вместо этого она зафиксировала воина, а когда его холод подкатил к ней, нырнула в свою тишину.

Эта тишина была холоднее всякого льда, который мог бы послать ей любой из воинов-мертвецов. И когда ледяные тени окружили её, девочка нырнула ещё глубже, словно всё ещё имела тело, которое медленно и тяжело опускалось в глубины океана. Её мысли, её чувства, даже её надежды и мечты отошли в далёкую даль, и когда она достигла дна, они показались ей похожими на эхо в бесконечных коридорах катакомб. Издали Эмили отметила, как ледяной взгляд воина скользнул в пустоту и заскользил дальше. Но она не сразу вернулась в ясное сознание, потому что, несмотря на холод, здесь, в глубине, всё было слишком спокойно. Как и прежде, когда Эмили удалялась в глубину своей тишины, она испытывала потребность остаться в этой тьме, недоступной для всего, что таит в себе жизнь. Это было то самое мгновение, которого она опасалась больше всего, когда думала о тьме, она боялась его сильнее, чем самого холода и самой пустоты. Но, как и прежде, из транса вывел её голос ребёнка – смех сестрёнки разорвал тьму и заставил Эмили подняться наверх, чтобы вернуться к жизни.

Без единого шороха девочка полностью вернулась в тело. Ей потребовался только миг, чтобы вновь начать двигаться. С каждым шагом тишина тьмы слетала с неё, и когда она наконец достигла гробницы, то от волнения ощутила в груди биение сердца, которого уже не существовало в реальности.

Эмили спиной почувствовала взгляд Бальтазара, когда рассматривала глубокие насечки на воротах и покорёженные буквы под ними. Они выглядели так, словно углубления в камне царапались голыми руками, Эмили даже показалось, что она чувствует запах крови тех, кто это делал. Затем она положила руку на камень.

Её магия словно сама собой потекла в ворота и заполнила линии букв золотистым огнём. А когда ворота подались вверх, по камням прокатился стон.

Эмили пристально смотрела в полумрак, открывшийся в проёме. Она, конечно, не думала, что навстречу в самом деле выскочит Годзилла или Кинг-Конг, однако ожидала увидеть несколько больше, чем то, что предстало перед её глазами. Склеп был пуст, глазу показались только разрушенные саркофаги. Но раздумывать и удивляться времени не было, потому что прямо сейчас, когда затих стон камня, Эмили услышала совершенную тишину. Эта тишина сгустилась за её спиной.