Былины Печоры и Зимнего берега - Автор Неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да котора завалилась нынь,
Завалилась за двенадцать лет,
65 Рассчитаться ему начисто.
Ведь сряжалися ребятушка,
Сподоблялись в дальнюю дорожку.
Они пошли бы нынь ребятушка
Ко создателю небесному,
70 К пресвятой богородице:
«Не пособит ли нам нынь она,
Нам свезти бы дани-пошлины,
Да которы завалилися,
Завалились за двенадцать лет,
75 Рассчитаться с им бы начисто».
Да тут пошли бы трое ребятушка,
Помолилися создателю,
Как создателю небесному,
Как святой богородице.
80 И они брали коней добрыих,
Заводили они на ко́рабли,
И брали всё дружинушку,
Всё дружинушку хорошую,
Всё хорошую, послушную.
85 Распростилися ребятушка
Нынь с Владимиром-солнышком,
Да бы нать со Апраксией,
Тут с Ильем старым Муромцем,
И распростилися с бога́тырями
90 С малыма, могучима,
Отправлялись все на ко́рабли,
Распростилися, поехали.
Да поклали они сходенки,
Они подняли якоря,
95 Распустили белы паруса.
Они бежали день до вечера,
Темну ночку до бела́ света́.
Пробежали трое суточки
И тут завидели нынь ту землю́,
100 Да землю́-ту Бату́еву.
Там стоят чёрны ко́рабли.
Они подо́брали себе место́,
Тут бы местечко подоткрытое,
Они пристали на свое место́:
105 «Не схватали хошь бы татары ведь,
Нынь татары нечестивые».
Выводили коней добрыя,
Становили белы́ шатры,
И распростилися с дружинушкой,
110 Да с дружинушкой хорошею:
«Если буде мы когда живы́ —
Мы воскликнем вам громким голосом,
Вы спешите тогда к нам скоро-на́скоро.
Не давайте-ко-ся татарам нынь,
115 Подьте ныне в море синее,
Там бы плавайте во море вы.
Мы повезем дани-пошлины,
Мы расплатимся Бату́евы».
Выносили дани-пошлины,
120 Ай тут отправились ребятушка,
Нынь ребята во синё морё́.
Те осталисе на крутом бе́режку:
Да Василий Касимирович,
Да Олешенька Попович брат,
125 Да Добрынюшка Никитич же.
Они пировали тут бо суточки,
Ай столовали они двое тут.
Да на третьи просыпалисе,
Отправлялисе к Бату́ю нынь,
130 Как везти бы дани-пошлины,
Да которы завалилисе,
Завалились за двенадцать лет,
Да не русским ли не выплатить
Всё казне мурзомецкоей.
135 Поезжает нонь Василий Касимирович,
Распрощался с братьями.
Они друг с другом побратовалися,
Назвались родныма братьями,
Чтобы друг друга в горе не выдать бы.
140 Он поставил стальной бы нож,
Он заткнул нынь в столешницу:
«Если буду я живой — не будет нож бы ржа́вети,
Если буду я в неволюшке —
Тут прокаплет кровь бы красная».
145 И он бы сел добрый молодец,
Распростился с товарищам,
Он поехал в столицу нынь,
Нынь к Бату́ю, ему дань везти.
Разъезжал-ко добра́ коня,
150 Он скакал он теперь через башню уго́льную,
Через стену городовую.
Конь копытами да не задел.
Он поставил коня доброго,
Не привязывал коня теперь;
155 «До моего коня и дела нет».
Он пошел к Бату́ю в гридню светлую.
Под им лесенки сгибаются,
Да от рук вереюшки шатаются.
Он не спрашивал у дверей придверничков,
160 У ворот приворотничков.
Он идет в гридню светлую.
Он заходит в гридню светлую
И здоровается с товарищем
Да с тем же с Бату́ем же.
165 «Ты гой еси, добрый молодец,
Ты куда же ныне правишься,
Ты куда перепуть дёржи́шь?
Ты приехал битъся-ратиться,
Али нонь ты за добрым делом,
170 За добрым делом, за сватаньем?»
— «Я приехал к тебе с данью-пошлиной,
Я не биться, не ра́титься,
И с тобой не кровавиться.
Я привез тебе дань-пошлину,
175 Завалилась за двенадцать лет,
Рассчитаться с тобой начисто:
Что как бы сорок сороко́в больших жеребцов,
Сорок тысяч черны́х соболей,
Сорок тысяч золотой казны.
180 Примай от меня да дани-пошлины
Да без бою, без кроволития».
— «Я не приму от тя дани-пошлины
Без бою и без кроволития».
Говорит нынь Василий наш:
185 «Принимай нынь дани-пошлины
Без бою, без кроволития.
Давай теперь играть со мной:
Мы играть станем нынь во шахматы».
Да во первый раз Василий ступил,
190 Во второй раз Бату́й-от сходил,
А во третий раз ступить не мог.
Тут схватил Бату́й Васильюшка,
Он брал за праву́ руку́,
Он повел вон на улицу,
195 Посадил в башню зауго́льную,
Он навесил замок тяжелый тут.
У Добрыни нож стал ржавиться,
Стал он ржавиться, кровавиться,
Говорит Добрыня Олешеньке:
200 «Знать он, добрый молодец,
В неволе сидит-то посаженой».
И он скочил на добра́ коня,
Покатился во чисто́ поле.
Он оставил Олеше нож,
205 И поехал наш Добрынюшка
Ко Бату́ю Кайманову.
Он скакал через стеночку,
Через стену городовую,
Он поставил коня доброго,
210 Он оставил не приказана,
Не приказана, не привязана:
«До моего коня и дела нет».
Прямо идет он в гридню светлую.
Он не спрашиват у дверей придверничков,
215 У ворот приворотничков.
Как осердился наш Васильюшко,
Расходилась кровь горячая,
Распалилось ретиво́ сердцо́.
Он вставает на резвы́ ноги́,
220 Отворяет дверь с ободвериной:
Перед им ведь Добрынюшка Микитич же.
Впереди идет Добрыня нынь,
А позади его Васильюшка.
Они бежали в гридню светлую
225 Ко Бату́ю Кайманову:
— «Принимай дани-пошлины,
Завалились за двенадцать лет,
Без бою, без драки, без кроволития».
— «Не принимаю я так дани-пошлины
230 Без бою, без кроволития».
Говорит нынь Добрынюшка Микитич же:
«Ну и теперича нам бы да Олешеньку».
Тут Олеше не стерпелося,
Он поехал в тое времечко
235 Ко Бату́ю Кайманову.
И они так же пришли да нынь
Да во гридню во светлую,
Да во ле́жню во теплую.
Собирались тут бога́тыри,
240