Былины Печоры и Зимнего берега - Автор Неизвестен

поеду я теперь с ним да на одном коне,

Мне давайте мне теперь да коня доброго».

Снарядили, обуздали тут коничка доброго,

А садилась бы Маремьяна да на добра́ коня,

180 И поехал наш Добрыня да ко белу́ шатру.

Он ведь ехал тут бы долго ли, коротко ли —

Маремьяны всё в умы да нехорошее.

Прижимала нынче своего коничка доброго,

Она хочет у Добрыни разбити голову.

185 Да наехала на Добрынюшку да во перво́й након,

Она съездила Добрыне да его по плечам.

Тут ответ держал Добрынюшка Микитич млад:

«Думал, во́ поле нынче да комаров-то нет,

А комар меня кусает али муха ли».

190 А наехала она да во второй након,

Она стукнула Добрынюшку Микитича

По его ли по буйной нынь головы.

Говорит тогда Добрынюшка ей таковы слова:

«Ты еще ли будешь шутить да ныне шуточки?»

195 Осердился тут Добрынюшка да теперь сильно же,

И схватил бы ныне ей да со добра́ коня,

Отпустил бы у ей коня да во чисто́ полё,

Потащил ее Добрыня ко белы́м шатрам.

Подъезжает он теперь да ко белу́ шатру:

200 «Ты ставай-ко-ся, Иван сударь Горденович,

Я тебе бы нынь привез да богосужену,

Богосужену ныне да богоряжену».

Тут выскакивал Иван сударь Горденович

В одной беленькой рубашке да в одних чоботах

205 И брал-то Маремьяну да за белы́ руки́,

Целовал тут Маремьяну да в уста саха́рные,

И заводил бы Иван в шатер белополо́тняный.

И тут пошел у их бы пир да нынь на весь мир.

Пировали-столовали да трое суточки,

210 На четвертые-ти сутки да пробужалися,

Тут ставал бы Иван сударь Горденович:

«Не пора ли нам ехать да в путь-дорожечку?»

Ну суряжались, снаряжались добры молодцы,

Убирали бел полотняный шатер,

215 Поезжали ребята да нынь во стольный град,

И отправились ребята да нынь в стольный град.

Тут поехала Маремьяна тут с Иванушкой,

Со Добрынюшкой Микитичем удалыим,

Со стары́м нынь казаком Ильей Муромцем

220 И со всей теперь дружиною хороброю.

Они ехали тут долго ли, коротко ли —

Перепала им дорожечка кровавая,

Да кровавая дорожка да поперечная.

Пропустил бы эту нынь дорожечку кровавую

225 Да Бату́й же теперича Кайманович.

(Волшебник был, так знал, что ее увезли-то!)

И тут здумалось Иванушку изведати

Да дорожку бы эту попроведывать:

«Еще по этой съезжу нонь дорожечке

Еще с той же Маремьяной нынче Федоровной».

230 Становили тут ребята да коней добрыих,

Говорили бы ребята да таковы слова,

Говорил бы старо́й нынь Илья Муромец:

«Ты напрасно поезжаешь во чисто́ полё

Еще с той же с Маремьяной нынче Федоровной.

235 Ты поедем-ко-ся с нами да во стольный град,

Ты поедем-ко нынь ты с нами же:

Ты поедешь нынь, Иван, да ты в дорожечку —

Потеряешь ты, Иван, нынь буйну голову.

Ты свези-ко-ся-ко ты да молоду жену,

240 Воротися нынь, Иван, в свою ро́дну сторону».

Как не слушает Иванушка да Горденович:

«Я надеюсь нынь на силу богатырскую,

А еще на копье бы бурзомецкое,

Я изведаю дороженьку кровавую».

245 Говорит еще старо́й да Илья Муромец:

«Ты послушай еще нас да во второй након,

Потеряешь ты, Иван, нынь буйну голову».

Там поехал ведь удалый добрый мо́лодец.

Распрощались, разъезжались да добры молодцы.

250 Говорил еще старо́й да всё наказывал:

«Когда будешь ты топерича ты на времени,

Расставаться будут очи да со белы́м свето́м,

Еще спомяни хошь нас топерича с Добрынюшкой,

Да с Добрынюшкой теперича с Микитичем».

255 Распростились, разъезжались добры молодцы:

Те поехали ребята да нынь во стольный град,

А Иванушка поехал да во чисто́ полё

Со своею он теперь да с молодой женой.

Они долго ли тут ехали, коротко ли,

260 Там-от видит он — о полюшке шатер стоит,

Тут шатер стоит да чернобархатный.

Тут лежит бы собака, змея лютая,

Что Бату́й лежит теперь да он Кайманович.

Подъезжал тогда Иван сударь Горденович:

265 «Ты ставай-ко, ворона да пустопёрая,

Мы теперича с тобой да поотведаемся».

Тут скакал бы нынь детина да добрый молодец,

Он скакал же теперь да на коня добра.

Разъезжались, разлетались добры молодцы,

270 Соезжалися удалы́ да добры молодцы.

Кабы палицы буё́вы да изломалися,

А копейца бурзомецкие да изогнулися,

Ихни сабли нынче востры да исщербалися.

Тут скакали ребята на сыру землю́,

275 Они бились теперь да в рукопашный бой.

Как Бату́я бы теперь рука промахнулася,

Да бы левая нога его подвернулася,

Тут бы пал он нынь, собака, да на сыру землю́.

И заходил тогда Иван да на черны́ груди́.

280 Он хочет нынь пороть его груди черные,

Он хочет мешать да кровь с печенью.

Говорит тогда Бату́й да сын Кайманович:

«Ты нынь ой еси, Маремьяна да нынче Федоровна,

Почему же ты пошла да за чуже́нина?

285 У его-то будешь жить ныне работницей,

У меня-то будешь жить да нынь царицею.

Пособи-ка мне стряхнуть его да со своей груди».

Вот послушалась Маремьяна да нынче Федоровна,

Пособила стянуть туда Иванушка,

290 Да Иванушка теперича Горденовича,

Той запутала Ивана во шелко́вы повода.

Говорит Бату́й-собака да таковы слова:

«Не ссекем бы у его да буйну голову?»

Говорит Маремьяна да таковы слова:

295 «Мы привяжем его да ко сыру дубу,

Мы бы лягем-ка с тобою во черлен шатер,

Мы откроем мы теперь двери на́полу,

Тогда мы будем мы с тобой да обниматися,

Да над ним бы мы будем изгилятися,

300 Ему тошно тут буде, да и смерть придет».

Тут послушался Бату́й да сын Кайманович,

Привязали его тут во путы шелко́вые

Как о те же пеньки о ядрёные,

Привязали его, добра бы молодца,