Наша вина - Мерседес Рон

–Тыбы предпочел, чтобы отцом был кто-то другой?– ядаже неузнала свой голос, мневдруг захотелось убраться отсюда.

–Тыпрекрасно знаешь, чтонет.

Я выдохнула.

–Тыполный ублюдок, если смеешь думать, чтоя могла тебе наврать. Какбудто я хотела забеременеть вдевятнадцать! Знаешь, тебе необязательно принимать участие. Явполне способна сама осебе позаботиться,– последнее было неправдой, ноя несобиралась говоритьему.

Ник посмотрел наменя так, будто я оскорбилаего.

–Тыэтого хочешь?– сказал он, ия заметила, каквена наего шее стала биться сбольшей силой, чемобычно. Егочелюсть напряглась, авзгляд, которым он меня наградил, заставил замереть наместе.

–Тынеобязан. Многие матери способны воспитывать своих детей водиночку, ау тебя сейчас слишком много всего вжизни, иты ясно дал понять, чтонехочешь меня видеть.

Ник покачал головой игорько рассмеялся, чтомне совсем непонравилось. Конечно, ятак недумала, ноон уже ясно дал понять, чтонехочет ребенка исожалеет отом, чтопроизошло. Ая несобираюсь быть той, которая будет преследовать его, какделают тысячи других женщин только потому, чтоуних ребенок. Конечно, будет тяжело, ноябы никогда непоставила его между молотом инаковальней, никогда.

–Тывсегда хотела решать все проблемы самостоятельно, никогда непозволяла никому помогать илиговорить, чтоты неправа. Изнаешь что, любимая? Тыпросто жалеешь себя,– «любимая» звучало какхудшее оскорбление, когда-либо произнесенное вслух.– Ноя скажу тебе кое-что: ребенок втебе настолькоже мой, насколько итвой, такчто следи засвоими словами.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

–Тымне угрожаешь?

–Ябуду частью жизни этого ребенка, ион будет носить мою фамилию.

Почему то, чтоя хотела услышать спервой минуты, сейчас заставило меня почувствовать себя загнанной вугол?

–Решать, чтолучше дляребенка, будуя.

–Ну, думаю, ниодин судья нестанет отрицать, чтоя лучше подготовлен длявоспитания нашего ребенка, нетакли? Утебя ничего нет, тыможешь только просить помощи умоего отца.

Волнение оттого, чтоон сказал «наш ребенок», улетучилось вмгновение ока. Яоткрыла глаза, неверя, чтовразговоре прозвучало слово «судья».

–Чтоты хочешь мне сказать?– спросила я скомом вгорле.

Николас, казалось, сошел сума. Скаждой секундой он становился все больше Ником, скоторым я нехотела встречаться.

–Яговорю, чтонесобираюсь оставлять это вот так. Мыстобой больше небудем вместе, такчто придется все уладить дотого, какты родишь. Лучше всего подойдет совместная опека… Атеперь извини, уменя важные дела.

Даже невзглянув наменя, онсхватил свое пальто, ключи изахлопнул дверь номера.

Страх ислезы накатили всопровождении беспомощности. Онбыл прав, уменя ничего небыло, если только я непопрошу уродителей, ноне дай бог, Николас Лейстер когда-нибудь снова произнесет что-то подобное. Еслион хочет войны, онее получит, ябуду готова.

Я сел вмашину ипоехал, вдавив педаль газа впол. Мненужно было побыть одному иподумать. Фраза «я беременна» все еще звучала уменя вголове. Япытался успокоиться, номало того, чтоэто все еще казалось несмешной шуткой, вдобавок ковсему я только что понял, чтоНоадаже нехочет, чтобы я был частью их жизни. Вотпочему ей понадобилось больше трех гребаных недель, чтобы рассказать мне, ия был уверен, чтоона рассказала мне только потому, чтоДженна настаивала, пока наконец неубедилаее.

«Ябеременна».

Недумаю, чтокогда-либо вжизни два слова так сильно влияли наменя. Двапростых слова, ия чуть неврезался вмашину впереди. Ксчастью, вовремя затормозил!.. Телефон выскользнул уменя изрук, имне пришлось съехать сдороги, чтобы подобрать его иперечитать сообщение.

Мир обрушился наменя, какбудто воздух влегких, кровь вжилах исвязные мысли вмозгу вдруг исчезли. Ясмог сформулировать только одну мысль: «Яубью его». Ксчастью, второе сообщение пришло какраз вовремя, чтобы помешать мне совершить убийство… Только Ноа могла непринужденно писать такие сообщения, как«Ябеременна» и«Разумеется, оноттебя». Язашел вбар, который многие студенты вкампусе, достаточно взрослые, чтобы пить, выбирали длявечеринок. Язнал, чтовыпивка непоможет проветрить голову, но, черт возьми, ялибо выпью что-нибудь крепкое, либо вконечном итоге вернусь вномер идам понять этой идиотке, чтоиона, иребенок мои, ичто я буду заботиться оних обоих.

Ненависть, которую я испытывал кНоа, исчезла, кактолько я положил руку ей наживот ипонял, чтовнутри нее растет мой ребенок, нашребенок. Яникогда недумал, чтотакое может случиться… Кроме того, какбы я нистарался обэтом недумать, нопроблемы Ноа, то, чтоона немогла зачать, всегда мрачным облаком нависали наднашими отношениями стого момента, какмы поняли, чтовлюблены.

Я залпом выпил шотландский виски изаказалеще.

Что я сказал просудью?

Я потер руками лицо, музыка была просто невыносимой, ивокруг меня танцевало слишком много людей. Барбыл посреди зала, инаходиться там было пыткой. Яподнес стакан кгубам икрепко сжал челюсти, сдерживая жжение.

Ноа станет матерью… вдевятнадцать.

Я ненавидел себя втот момент, ненавидел зато, чтобыл неправ, чтозаставил ее сделать то, чего она делать нехотела.

Заставил?

Нет, черт возьми, янезаставил, язанимался сней любовью, хорошо кней относился, обнимал всю ночь ихотел проснуться рядом сней. Мнебыло больно видеть, чтоона ушла, когда я открыл глаза вто утро: чтобы нислучилось, онавсегда убегала.

Мой больной разум начал рисовать, какой былабы наша жизнь, еслибы вту чертову ночь навечеринке моего отца ябы взял машину иотвез Ноа вНью-Йорк, какона ихотела. Только я иона. Небылобы всех этих ошибок, никтобы нетронул мою девушку, ия былбы сейчас сней, ане взахудалом баре, пытаясь свыкнуться смыслью, чтоя буду отцом, счастливым отцом, черт возьми, отцом моего ребенка… Мояжизнь развернулась насто восемьдесят градусов, иу меня было около четырех месяцев, чтобы свыкнуться сэтой мыслью иподготовиться.

Что, черт возьми, ябуду делать скомпанией? Чтоделать сНоа?

Когда я выпил пятую рюмку имой разум начал затуманиваться, взгляд упал начто-то, вернее, накого-то, сидящего застойкой внескольких метрах отменя. Японял, ктоэто, помгновенной реакции моего тела: всемышцы напряглись. Яосторожно встал состула инаправился вугол клуба. Схватил его зарубашку иподнял, застигнув врасплох.

–Какого черта ты здесь делаешь, кусок дерьма?– спросиля, прижимаясь своим лбом кего ивходя всостояние, вкотором я был только один раз вжизни, полтора года назад, всамую худшую ночь моей жизни.

Майкл О’Нил сильно толкнул меня, азатем посмотрел срешимостью.

–Язаплатил тебе, чтобы ты убрался измоего гребаного города!– взревеля, набросившись нанего.

Мы оба упали напол, люди отступили всторону, кто-то вызвал охрану. Черт, сегодня вечером придется постараться, чтобы непопасть внеприятности. Отбросив эту мысль, янанес ему еще один удар поребрам, ион воспользовался возможностью, чтобы ударить меня вчелюсть. Япочувствовал кровь ворту исплюнул сжеланием убить его ипокончить совсем раз инавсегда.