Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер

В начале декабря произошло еще одно интересное событие. Было предсказано лунное затмение, и любопытные с самого начала вечера стали занимать места на крышах домов, чтобы не пропустить такое зрелище. Когда тень Земли стала наползать на лунный диск, по городу побежал шепот. И вдруг раздались оглушительные крики и хлопанье – этим шумом пытались прогнать злого демона, заслонившего Луну! Когда затмение закончилось, довольные люди пошли по домам отмечать победу над злыми силами чаном и игрой в кости.

До Рождества оставалось уже не так много времени, и я задумал устроить по этому случаю праздник для своих друзей, отметить Рождество как полагается – с елкой и подарками. Меня самого так часто приглашали в гости и так тепло принимали, что я решил тоже порадовать друзей. Нужно было основательно подготовиться. Мой друг Третон, сын одного покойного министра, отдал свой дом в мое распоряжение на пару дней. Я нанял опытных слуг и поваров, достал посуду и купил гостям небольшие подарки: карманные фонарики, перочинные ножи, наборы для пинг-понга и разные настольные игры. А для Царона и его семьи, в доме которых я жил, я придумал особые подарки. Главным аттракционом, конечно, должна была стать «елка». Жена Царона одолжила мне можжевеловое дерево в красивой кадке, и я украсил его свечами, яблоками, орехами и сластями. Получилась настоящая рождественская елка.

Праздник начался в первой половине дня, как это здесь принято. Вандю-ла помогал мне в качестве «церемониймейстера» – я все еще боялся как-нибудь нарушить этикет. Начали приходить сгоравшие от любопытства гости. Они со всех сторон разглядывали «елку», внимательно рассматривали разложенные под ней сверточки. Все были заинтригованы и с нетерпением ожидали праздника, совсем как дети на Рождество. День прошел за вкусной едой, напитками и играми, а когда стемнело, я пригласил всех перейти в другую комнату. Вандю-ла надел свой тулуп мехом наружу – я попросил его исполнить роль Санта-Клауса. Я зажег свечу и поставил на граммофоне пластинку с песней «Stille Nacht, heilige Nacht».[61] Дверь открылась, мои гости с восторженными лицами окружили «елку». Мистер Лю стал подпевать записи, еще кое-кто из окончивших английские школы знал эту мелодию и тоже подхватил ее. Странная это была картина: такая пестрая компания в сердце Азии и вдруг – поет нашу родную рождественскую песню! До этого момента я держал себя в руках, но тут на глаза навернулись слезы. Меня охватила страшная тоска по родине.

Но нельзя поддаваться этому чувству, если обстоятельства заставляют жить вдали от дома. Здесь, конечно, все другое – и страна, и люди. Нужно перестроиться и стараться радоваться местным традициям и обычаям.

Веселье гостей, то, как они радовались подаркам, и немножко алкоголя помогли мне справиться с приступом тоски. Уходя, гости в один голос уверяли меня, что им очень понравился наш «немецкий Новый год».

Год назад две черствые булочки на пустынных просторах Чантана казались нам удивительным рождественским подарком. А сегодня мы сидели за богатым столом в компании добрых знакомых, – в общем-то, на судьбу жаловаться не приходилось.

Без особых торжеств мы вступили в 1947 год. Ауфшнайтер к тому времени уже закончил строительство оросительного канала и получил новое важное задание. В Лхасе имелась старая электростанция, построенная двадцать лет назад одним из четверых человек, обучавшихся в Рагби. Теперь она была в запущенном состоянии и практически не давала электричества. В будние дни его едва хватало на обеспечение машин монетного двора, а частные дома, дома министров освещались столь желанным ярким светом только по субботам, когда работы там не велись.

Надо сказать, что Тибет печатал собственные бумажные деньги и чеканил монеты. Денежная единица называлась сан,[62] его десятая часть – шо, десятая часть шо – карма́. Банкноты делались на прочной бумаге местного производства, на них были разноцветные печати и водяные знаки. Номера ловко рисовались вручную, так что все попытки подделки денежных знаков до сих пор не увенчивались успехом. Банкноты выглядели очень внушительно. Монеты чеканили из золота, серебра и меди, на них изображались горы и львы – символ Тибета. Этот же символ на фоне восходящего солнца можно видеть на флаге страны и почтовых марках.

Поскольку монетный двор не мог функционировать без электроэнергии, Ауфшнайтера попросили улучшить и расширить старую станцию. Но ему удалось убедить власти, что простая починка почти ничего не даст и что гораздо разумнее поставить новую станцию на реке Кьичу – старая использовала воды ее слабого притока. Ему поначалу стали возражать, что такое неуважение к водам священной реки разгневает божеств и на город обрушатся несчастья. Огромная заслуга Ауфшнайтера состояла в том, что он смог переубедить правительство, после чего сразу приступил к замерам. Чтобы он не тратил каждый день время на дорогу, его поселили в садовом доме близлежащего имения.

Теперь мы виделись гораздо реже. Преподавание держало меня в городе, кроме того, я тренировал нескольких человек, пытаясь сделать из них приличных теннисистов. Мои ученики, большие и маленькие, в общем, делали успехи, но, к сожалению, упорство – довольно редкое среди тибетцев качество. Поначалу их все воодушевляет и они с радостью берутся за новое, но энтузиазма хватает ненадолго. Поэтому ученики часто менялись, что, конечно, не очень меня устраивало. Дети из знатных семей, с которыми я занимался, были все умные и смекалистые, соображали они ничуть не хуже наших детей. В индийских школах тибетцы не уступают европейским ученикам, а ведь им прежде всего нужно выучить язык, на котором ведется преподавание! И, несмотря на это, они нередко учатся лучше всех в классе. В колледже Св. Джозефа в Даржилинге мальчик из Лхасы был не только первым учеником в школе, но и капитаном всех спортивных команд учебного заведения.

Помимо уроков, я видел еще множество возможных источников дополнительного заработка. Деньги в Лхасе буквально валяются на улице! Нужно всего-то немного инициативы. Я бы мог, например, завести небольшую молочную ферму и продавать свежее молоко и масло или заказать из Индии машину для производства мороженого и торговать им. Большим спросом пользовались услуги часовщиков, сапожников и садовников. Очень перспективна была сфера торговли, особенно при наличии достаточных познаний в английском языке и возможности поддерживать связи с Индией. Множество людей жили просто тем, что закупали товары на индийских базарах и продавали их в Лхасе! Никакой лицензии для этого не нужно, про патенты и дипломы здесь и слыхом не слыхивали, а налоги невысоки. Во многих сферах не было даже конкуренции, и, соответственно, купцы выставляли цены просто по собственному разумению.