Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер

В травах и их лечебных свойствах тибетцы действительно разбираются замечательно хорошо. Я сам не раз прибегал к их мудрым советам. И хотя тибетские пилюли совершенно не помогали лечению моего ишиаса, зато травяные чаи прекрасно справлялись с высокой температурой и простудами.

Настоятель городской медицинской школы одновременно служит личным врачом Далай-ламы. Это почетная, но очень опасная должность. Когда Далай-лама XIII умер в возрасте всего пятидесяти четырех лет, все обвинения высказывались именно в адрес тогдашнего главы школы, так что ему еще повезло, что он отделался только лишением ранга и не был выпорот кнутом.

В городах и при монастырях можно сделать прививку от оспы, а вот против других эпидемий никаких мер не предпринимается, и от них умирает множество людей.

Единственное, что спасает Тибет, – его прохладный климат и здоровый горный воздух, потому что иначе при царящей здесь грязи и ужасной антисанитарии страшные катастрофы были бы неизбежны. Мы при каждом удобном случае подчеркивали, насколько важно менять ситуацию в этом смысле, и тщательно продумали план канализации в Лхасе. Но еще больше, чем монахам и медицинским школам, методы которых в какой-то мере все же напоминают европейские врачебные практики, народ доверяет лечению наложением рук и заклинаниями. Ламы часто смазывают больных своей слюной или смешивают цампу с маслом и мочой святых людей и дают эту кашицу пациентам. Более безобидное средство – приложение к больному месту деревянных молитвенных барабанов, смоченных в святой воде. Особенно любимы в качестве амулетов от болезней и других опасностей маленькие глиняные фигурки божеств, которые изготавливают ламы. Но ничто не ценится в качестве целительного средства выше, чем какой-либо предмет, принадлежавший Далай-ламе. Почти все знатные люди с гордостью показывали мне вещи Далай-ламы XIII, аккуратно зашитые в маленькие шелковые мешочки. У Царона, некогда бывшего его фаворитом, хранилось множество предметов, которыми пользовался Божественный Правитель, и я всегда удивлялся тому, что и сам Царон, и его обучавшийся в Индии сын, оба просвещенные и передовые люди, так серьезно относились к этому суеверию.

Вера тибетцев в защитную силу амулета поистине безгранична. С ним они чувствуют себя неуязвимыми и во время путешествий, и во время войны. Когда я иногда позволял себе выразить сомнение в чудесных свойствах амулетов, мне тут же предлагали на практике продемонстрировать, что амулет защищает даже от пуль. На это я однажды прямо спросил, можно ли отрубить хвост бродячему псу, если предварительно повесить на животное амулет. Все уверенно отвечали, что, конечно, нельзя. Впрочем, мое чувство такта и благодарность за гостеприимство удерживали меня от того, чтобы настаивать на своем и провести эксперимент. Я ведь не стремился поколебать ничьи религиозные убеждения.

Многие люди здесь живут, ориентируясь на предсказания и гороскопы. Без скрюченных старушек-предсказательниц по сторонам паломнических путей невозможно представить себе Лхасу. За небольшую плату они предсказывают будущее любому желающему. Ясновидящие спрашивают год рождения, что-то отсчитывают на своих четках – и вопрошающий, успокоенный таинственными словами старухи, отправляется дальше. Совершенным доверием пользуются предсказания лам и реинкарнаций Будды. В Тибете ничего не предпринимают, не осведомившись о своей судьбе. Прежде чем отправиться в паломничество или вступить в новую должность, обязательно узнают, какой день более всего для этого подходит.

* * *

Во время нашего пребывания в Лхасе в городе жил очень известный лама, об аудиенции которого следовало просить за месяцы вперед. Он вместе со своими учениками постоянно был в разъездах, чтобы успеть нанести визиты всюду, куда приглашали, и получал так много подарков, что на них безбедно могла жить вся его свита. Его авторитет был настолько высок, что даже мистер Фокс, английский радист, много лет страдавший подагрой, с нетерпением ждал его визита. К сожалению, своей очереди ему дождаться так и не пришлось, потому что пожилой лама умер.

Изначально этот лама был простым монахом. После двадцати лет учения он прошел самые сложные испытания, поступил в один из крупнейших монастырей и несколько лет прожил там отшельником. Он обитал в одном из одиноких скитов, которые разбросаны по всей стране. Монахи поселяются в них, чтобы погрузиться в медитацию, некоторые даже просят своих учеников замуровать их внутри и годами питаются одной цампой и чаем. Этот монах тоже прославился праведной жизнью. Он никогда не ел ничего, что добыто с помощью убийства живых существ, отказывался даже от яиц. Говорили, что ему совершенно не нужен был сон и он никогда не пользовался кроватью. В последнем я сам имел случай убедиться, когда три дня провел вместе с этим человеком. Ему приписывали разные чудеса, – например, утверждалось, что однажды от сияния, исходившего от его руки, загорелись четки. Часть денег, подаренных ему, он пустил на создание самой большой в Лхасе золотой статуи Будды.

Женщина – реинкарнация Будды во всем Тибете была лишь одна. Называли ее Алмазная Веприца.[57] Я часто видел ее во время церемоний и на Паркоре. В те времена это была неприметная девочка примерно шестнадцати лет, которая всегда ходила в монашеском платье и училась в Лхасе. Но она была самой почитаемой женщиной Тибета, и люди просили у нее благословения, где бы она ни появлялась. Позже она стала настоятельницей мужского монастыря у озера Ямдрок.

В Лхасе всегда ходило множество слухов и историй о святых монахинях и ламах, и мне бы очень хотелось исследовать, как они творили свои чудеса. Но не мог же я лишать людей веры, которая делала их счастливыми. При этом никто никогда не предпринимал попыток обратить в буддизм меня или Ауфшнайтера. Мы просто старались следовать местным обычаям, посещали храмы и дарили шелковые шарфы-хадаки, как полагалось по этикету.

Как простые люди в повседневной жизни обращаются за советом и помощью к предсказателям и ламам, так правительство перед принятием важных решений обязательно вопрошает главного оракула страны. Однажды я попросил своего друга Вандю-ла взять меня на такую официальную консультацию, и рано утром мы верхом отправились в монастырь Нэчун.[58] В то время почетную должность исполнял девятнадцатилетний монах. Он происходил из простой семьи, но уже во время испытаний при вступлении в монастырь привлек к себе внимание благодаря своим способностям медиума. Хотя у него пока не было такого богатого опыта, как у его предшественника, который, кроме всего прочего, участвовал в поисках нового Далай-ламы, от него ждали великих свершений. Я много ломал голову над тем, как ему удается быстро впадать в длительный транс в присутствии множества людей – использует ли он просто свои неслыханные способности к концентрации или помогает себе наркотическими или иными средствами?