Белый Шанхай - Эльвира Барякина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто это такие? – удивилась Нина.
Олман только рукой махнул:
– Актеры.
Он объяснил, что кинокомпания «Метро-Голдвин-Майер» обратилась в его контору с просьбой добыть двух буйволов для фильма в китайских декорациях. Но оказалось, что буйволов нельзя вывозить из Китая, и тогда съемки перенесли в Шанхай. Прибыл режиссер и потребовал найти аборигенов – юношу и девушку для главных ролей.
Олман долго сопротивлялся: «Я не бюро по найму актеров!» – но ему обещали права на прокат в Китае, и он уступил: за пределами Америки Шанхай – самый крупный рынок сбыта для кинопродукции.
– Сил моих нет с этими актерами! – пожаловался он, выкладывая перед Ниной пачку денег. – Мы дали объявления в китайских газетах: «Требуются абсолютно здоровые особы двадцати лет, с приятной внешностью, отлично говорящие по-английски». И что вы думаете? Приходят старые, прыщавые, с забинтованными ногами, по-английски ни слова не понимают. На что надеются?
Зазвонил телефон, Тони схватил трубку:
– Алло! Это не мое дело, что буйволы вам больше не нужны! Они куплены и сейчас находятся у меня в саду. Они жуют траву на моем газоне, и я прошу вас забрать их!
Нина сложила купюры в сумку, помахала Тони и вышла. Слава богу, теперь у нее была наличность: долгов за эти месяцы набралось уйма, а она так и не придумала, где брать деньги. На Клима надеяться не приходилось: он остался без работы и проедал накопленное.
У подъезда стояла тележка с мелочным товаром: папиросы, карандаши, рекламные календари с томными блондинками. Продавщица – русская: кто еще из белых станет торговать на улице?
– Дайте пачку «Ruby Queen».
В последнее время Нина начала курить – обряд самосожжения, когда медленно убиваешь себя и краем глаза следишь за публикой: ну что, кто-нибудь остановит?
– А календарь взять не хотите? – спросила продавщица. – Эх, никто их не берет! Китайцам белые девушки кажутся некрасивыми, а туземки тоже никому не интересны: они сидят, завернутые в халаты, одна голова да руки торчат. На что там смотреть?
К подъезду подкатил рикша и высадил на тротуар китаянку: модная шляпка, подвитые волосы, на шее – длинные бусы. Она достала из сумки круглое зеркало и, поправив челку, направилась к подъезду. Ноги у нее были в порядке, не искалеченные.
Продавщица хмыкнула:
– Знаете, сударыня, кто это? Хуа Бинбин, актриса. У меня муж в синематографе работает – фильмы крутит. Мисс Хуа – большая знаменитость. Первая картина – и такая удача.
– А что за фильм? – спросила Нина.
– Смысл такой: отец хочет выдать девицу замуж за богатого чиновника, а она не покоряется и убегает в Шанхай с молодым студентом. Это китайцам в диковинку: у них все браки без любви, по родительскому сговору. Они по сто раз на эту картину ходят. Очень прибыльная оказалась.
Нина сунула ей в руку мелочь:
– Дайте-ка мне по одной штуке каждого календаря. И подпишите, какие лучше продаются, а какие совсем не берут.
Придя домой, Нина разложила календари на полу в гостиной. Долго стояла, вглядываясь в розовощекие лица.
Вернулся Клим с девочкой:
– Это что за конкурс красоты? Ты что-то затеяла?
Нина кивнула:
– Я буду печатать календари с женщинами.
– Хм… Фривольные?
– Частично. Но мне потребуются художники-китайцы, которые знают, что хочет местное население.
Клим задумался.
– Поезжай в Сиккавэй к иезуитам. При монастыре есть живописная мастерская – туда направляют талантливых подкидышей. Они святых рисуют – очень неплохо.
Нина достала с этажерки адресный справочник.
– Меня в долю возьмешь? – спросил Клим.
– У тебя нет способностей к коммерции.
– А вот и есть. Я как-то нашел дохлого кита на пляже. Дал объявление в газетах: «Чудо света – морское чудовище». Организовал экскурсии. Правда, кит скоро протух и распугал всех, но около сотни я заработал.
Нина посмотрела ему в глаза:
– Ты правда будешь мне помогать? Одной мне будет трудно – я ничего не понимаю в типографиях. А ты печатал журнал, ты знаешь эту кухню…
Клим улыбнулся:
– Конечно, буду. Куда я денусь?
Клим удивлялся, каким образом потеря ребенка, человеческого существа, которого они знали всего несколько дней, могла так опустошить их.
Климу было проще, у него сразу нашлось лекарство – Екатерина Вторая: сильная, буйная, голосистая. А Нина не желала лечить свою рану. Клим не смел утешать ее; умом понимал, что она никогда первой не начнет разговор о том, как им жить дальше, как относиться к приемной девочке и друг к другу. Но пересилить себя не мог. Быть рядом с Ниной – все равно что ходить по минному полю: никогда не знаешь, где рванет. Он держался обыденных тем, нейтральных расстояний. Нина считала его равнодушным – раз он никогда не заговаривает о смерти дочери, значит, давно о ней позабыл.
Найти постоянный заработок не получалось. Эдна была права: мистер Грин только расхохотался, когда Клим пришел к нему:
– А я вам говорил: не надо было от нас увольняться! Вините теперь себя.
Попросить помощи у Эдны? Невозможно: ее зять, Роберт Уайер, был убийцей его дочери. Приходилось перебиваться случайными статьями – то в русских эмигрантских изданиях, то в дешевых английских газетенках. Но и там и там платили мало.
Клим хотел верить Мите – души переселяются: его дочь не умерла, просто стала другой. Иначе голова шла кругом – Уайер на красной машине, коляска с кровавым пятном. Сколько раз Клим приходил в дом к Лиззи, здоровался с ее мужем и не предполагал, что сделает этот человек.
На Нину было больно смотреть. Клим готов был печатать календари, искать художников, сам позировать им – что она ни попросит, лишь бы ей полегчало. У нее как дыра была в груди, сквозь которую свищет ветер.
Чем ее заделывать, а, Бог?
Нина отправилась в Сиккавэй к иезуитам – искать художника.
Острые шпили собора Святого Игнатия, приземистая башня обсерватории, библиотека. Мальчик-послушник проводил Нину к отцу Николя, благостному старцу в темной рясе.
– Страшно рад, что вас заинтересовали таланты учеников миссии, – сказал он, но прямо на вопрос, есть ли у него подходящий художник, не ответил.
Он повел Нину в музей со скелетами и чучелами, показал научные лаборатории и заставил ее посмотреть в микроскоп на распластанное тело червяка. Потом они пошли в зал, где в стеклянных витринах были выставлены изумительной красоты вышивки и картины. Здесь же продавались плакаты на религиозную тему.