Вересковое сердце - Рииттая

Почему-то служанка была убеждена, что в ночной рубашке ходить по дому было неприлично. Зато стоило накинуть особый халат, который отличался от пресловутой рубашки только тем, что мог запахиваться и завязываться на поясок, как Икару тут же всё устраивало. Орис решила, что не стоит пытаться понять местные правила – легче было просто их выучить.

Икара провела её по длинному коридору к одной из одинаковых дверей в другом крыле дома. Служанка постучала, и беззаботный голос Марбла пригласил их войти. Его радостный тон позволил Орис успокоено улыбнуться. Мало ли, что там наговорила Гирд? Марбл не из тех людей, кто способен грустить! Уж Орис-то его знала… наверное. Она в последнее время слабо доверяла своим суждениям о людях.

Брат был очень рад её видеть. До их прихода он валялся на постели, видимо, не в силах поверить в то, какая она огромная и мягкая. Ночную рубашку ему не дали, но тоже переодели в смешной полосатый костюм, состоявший из свободно болтающихся штанов и рубашки с большими пуговицами. Орис хихикнула и сказала Икаре, что их можно оставить. Безмолвная служанка создавала ощущение слежки, к тому же Орис не представляла, как можно откровенно разговаривать, когда в углу сидит закутанный в чёрный балахон призрак. Присев, Икара удалилась. Марбл тут же вскочил с кровати.

– Ты собралась на праздник? – уточнил он, обходя сестру вокруг и с интересом разглядывая её наряд. Орис фыркнула.

– И как ты обо всём догадываешься? А я-то думала тихонько сбежать, чтобы ты за мной не увязался.

– Нет уж, – хмыкнул братец. – Даже не надейся хоть куда-то отправиться без меня. Считай меня своей тенью.

Орис вздохнула и присела на край кровати.

– Кстати об этом, – сказала она и приглашающе похлопала по одеялу рядом с собой. Марбл вопросительно приподнял брови.

– Что-то мне не нравится твой тон. Как будто предстоит тяжёлый разговор, – усмехнулся он. Лицо его казалось расслабленным, а интонация шутливой, но Орис не поверила. Быть может, она слишком серьёзно восприняла слова Гирд, и теперь сама себя убеждала в том, что с братом что-то не так? Гадать можно было бесконечно. Проще было спросить. Обычно Орис не любила ходить вокруг да около, предпочитая спрашивать в лоб, но почему-то сейчас это казалось неуместным. Она снова вздохнула и начала говорить то, что первым шло в голову, надеясь, что оно само выстроится в цельную мысль.

– Знаешь, я всегда считала, что ты совсем не понимаешь людей. Когда кому-то грустно, плохо, больно – ты всегда одинаково весел и улыбчив. Я думала, что ты чурбан, – она неловко улыбнулась, потешаясь над собственными словами, и покачала головой. На брата она не смотрела, изучая ковёр. – Но, кажется, это я чурбан.

Марбл подавился смешком. Когда Орис подняла на него взгляд, его глаза улыбались. Он был таким же, как всегда, но сейчас Орис впервые за маской шалопая увидела заботливого старшего брата, терпеливого и умного, способного всегда создать вокруг себя ощущение беззаботности и веселья, даже когда всем плохо. Марбл не умел поддерживать иначе, кроме как собственным примером. Но кто сказал, что это не работало?

– Это слова ведьмы-мозгоедки тебя так впечатлили? – ехидно спросил брат, протягивая руку и легонько тыкая Орис в плечо острым пальцем. Она поморщилась, отмахиваясь от его руки, но в последний момент сжала её, вместо того, чтобы оттолкнуть.

– Я знаю, ты мне не признаешься, даже если тебе правда плохо, – она склонила голову к плечу, отметив, что слишком много в ней накопилось привычек Майрис. – Ты считаешь, что, если ты скажешь о своих чувствах, я буду чувствовать себя виноватой.

– Ты что, тоже научилась мне в голову влезать? – он всё так же наиграно смеялся. Сейчас Орис была уверена, что наиграно, каким бы естественным не казался его смех. Ей было грустно.

– Скучаешь по Ане? – ответила она вопросом на вопрос. Смех Марбла потихоньку затих. Он всё ещё улыбался, но взгляд его был серьёзным.

– Не думай об этом, хорошо? – он сжал её пальцы в ответ. – Скучаю или нет, а в деревню я не вернусь. И, в отличие от тебя, я сам сделал свой выбор. Потому что, – он вдруг хитро прищурился, – если кто-то смеет обижать мою маленькую сестричку, он должен понимать, что я выслежу его даже на краю света!

Прежде чем Орис успела спохватиться, коварный и стремительный брат отпустил её руку, чтобы в следующий момент вероломно защекотать её прямо под рёбрами. Орис завизжала и расхохоталась, хватая подушку и отчаянно пытаясь отбиться.

– Ой! Ты же придурок, прекрати! Ты же знаешь… Ай! Я боюсь щекотки!

Марбл столь же внезапно отпустил её и придал себе вид мудрого старшего брата, спокойного, как сами горы.

– Разумеется, знаю, – величественно кивнул он. – Иначе я бы этого не делал.

Орис фыркнула и на всякий случай отодвинулась от него подальше, решив и с подушкой пока не расставаться. Мрачное задумчивое настроение как рукой сняло. Она улыбнулась и сдула с лица упавшую прядь.

– Так значит, ты в порядке? – уточнила она. Марбл задумчиво прищурился и сделал вид, что осматривает себя.

– Посмотрим, – комментировал он. – Руки на месте, ноги на месте, голова цела… Кажется, в полном порядке. А тебе, – он схватил вторую подушку и швырнул в сторону Орис, намерено промахнувшись, – стоит поменьше слушать мозгоедок, с которыми ты знакома первый день, и сразу спрашивать меня, если вдруг кажется, что я умираю от глубокой тоски!

Орис улыбнулась и кивнула. Глупо вышло. Она надеялась, что поможет ему душевным разговором, но, как всегда, вышло совсем наоборот. Она встала, кинула подушки обратно в Марбла и направилась к двери.

– Пойду спать, – бросила она на ходу. Нажав на ручку, она открыла дверь, и готова была уже выйти, но на самом пороге остановилась и обернулась. – Марбл?

– М?

– Спасибо. За всё спасибо. Я не знаю, что было бы со мной, если бы не ты.

Не дожидаясь ответа, она мимолётно улыбнулась озадаченному брату и закрыла за собой дверь, напоследок умилившись его растерянному виду. Хотелось смеяться. Когда ещё ей удавалось поставить Марбла в тупик такими простыми словами?

Убедившись, что в коридоре она одна, Орис широко расставила руки и закружилась по мягкому ковру, устилавшему весь пол. Почему-то ей было очень весело и легко. Голова казалась пустой. Она надеялась, что в таком приподнятом настроении сможет найти правильную дверь, и не вломится к кому-нибудь посреди ночи. Нелепые тапки, которые здесь предназначалось носить в доме, норовили свалиться с ног, но Орис было плевать. Даже если бы они всё же упали, она не стала бы возвращаться и поднимать пропажу.

Было ли это предчувствием, подобным предупреждающему холодку в животе, только с обратным посылом? Сложно было сказать. Комната встретила её полумраком, но волшебным образом она не казалось больше чужой и пугающей. Ощущение одиночества испарилось, словно его не было. Вместо него пришло предвкушение. Что готовит ей следующий день? Наверняка что-то удивительное, как и все предыдущие.