Пехота апокалипсиса - Александр Золотько

– Как только он нащупает нас – ставь «Зеркало». Как только он дернется в нашу сторону – дави. Вначале по технике. Людей, по возможности, не трогай.

– По возможности,– сказал оператор-один.

Но возможность не представилась.

Автобус перестал шарить вокруг себя и сосредоточился на деревне. В связи с этим пришлось заглушить микроплан в саду участкового.

– Он держит периметр в километр радиусом. Телефон участкового выключен, но картинку ментам гонит. Они что, за Николаевым приехали? – Оператор-два посмотрел на оператора-один, тот пожал плечами.– Нет, серьезно. Они же его мобильник подготовили к активной работе. В режим парализатора.

– Перехватить сможешь? – спросил Трошин, не обращая уже внимания на стоящего рядом командира.

И командир не пресек этого нарушения вертикали власти.

Командир вышел из-под термонавеса, задернув за собой штору.

– Сможешь перехватить? – повторил Трошин.

– Если сейчас – засветимся. Могу повесить на них сторожа, тогда вероятность перехвата сигнала почти единица. Но именно – почти.

– Вешай,– сказал Трошин и вышел на мороз.

Ильин снова вернулся на опушку.

– Извините,– сказал Трошин, подойдя.

– За что?

– Ну...– Трошин качнул головой в сторону оперативного центра.– Я не должен был...

– Я видел ту кинуху, как вас у Агентства расстреливали...– сказал Ильин.– И видел, как вас тот мент выручил, с пацанами...

– И только? А как он нас арестовывал? Как умудрился остановить толпу? Просто участковый инспектор. Твою мать...– Трошин ударил носком ботинка в ствол березы.

С верхних веток обрушился снег.

– И это значит, что можно теперь похерить любой приказ командира? – спросил Ильин.

Даже не спросил, а как будто уточнил Ильин. Словно он и сам все понимал, а теперь просто проверяет.

Трошин промолчал.

– Знаешь, что самое хреновое? – спросил Ильин и сам ответил, не дожидаясь ответа Трошина: – Самое хреновое сейчас, что я тебя не могу упрекнуть даже в нарушении присяги... Ибо сам выполняю сейчас не приказы непосредственного начальства, а... Даже не знаю, как и сказать. Таинственного голоса, если хочешь. Он приказал забрать вас, прибыть сюда и, перехватив Грифа, кое-что ему рассказать. По-бол-тать...

Трошин не перебивал.

– Я должен был попасть сюда и встретиться с Грифом. Полагаю, что для вас всех – это уже лишнее. Справлюсь один. Тем более что...– Ильин вытащил сигарету, покрутил в руке и выбросил.– Об участковом знаем только мы с тобой и операторы. Если узнают остальные – сам понимаешь...

– Понимаю,– тихо-тихо сказал Трошин.– За этот месяц я много чего понял. Не понял, почувствовал. Я сколько лет копался в дерьме?

– Много,– сказал Ильин.

– Слишком много,– поправил Трошин.– Слишком. Но у меня не было времени задуматься. А тут... Лагерь – отличное место для размышлений. Когда не нужно никого убивать, появляется столько свободного времени... Поначалу мы выполняли свой долг перед человечеством. Инструкторы так все доходчиво поясняли. Братья – это будущее, многие люди просто не способны этого понять, и нужно... нужно... В общем, просто нужно.

– Очень просто,– сказал Ильин.

– Я не знаю, что вы делали этот месяц...

– Сидел,– перебил Трошина Ильин.– В одиночной камере. Потом «паук» показывал мне кино о вас, о том, как громили Управление... Потом получил под командование полсотни мужиков и обменял их на вас. На тебя и остальных... Имей в виду – каждый из вас стоит двоих.

– Это как? – не понял Трошин.

– А вот так,– усмехнулся невесело Ильин.– Два к одному... Так что ты там хотел мне сказать? Что надоело, когда тебя подставляют? Надоело, когда превращают в орудие смерти? Правда – надоело?

Трошин кивнул и отвернулся.

– А ты – пехота,– сказал Ильин.– Просто – пехота. Ты идешь, куда пошлют. Стоишь, где велят. Умираешь, если так решат. И убиваешь, если прикажут.

Знаешь, каждый по-разному представляет конец света...

Мой дед был священником.

Любил после рюмочки хлебного вина почитать мне избранные места из «Откровения»... А потом пояснял, долго, со вкусом... И я до сих пор не уверен, что его начальство было бы в восторге от этих комментариев.

А говорил дедуля, старый пехотинец, следующее.

Четыре всадника, говорил он, это только начало. Что толку с кавалерии, ежели она просто пройдет по чужой земле, выжигая и руша? Люди попрячутся в норы и леса, залезут под воду и в топи... И чтобы выковырять их оттуда, нужна пехота. Такие же точно людишки, как и те, что пытаются выжить...

Норку за норкой, дупло за дуплом... по уши в болоте – искать-искать-искать и убивать-убивать-убивать...

Если бы четыре всадника взяли и проехали... Погибли бы миллионы и миллионы... но не все человечество... не весь мир.

Всадники не просто придут – они призовут под свои знамена людей. И когда вслед за всадниками пойдет пехота апокалипсиса – вот тогда и наступит конец света.

И не это самое страшное, говорил дед, а то, что придется не с бессмертными Всадниками сражаться, а с этой пехотой. С соседом своим, с сыном, братом... с самим собой придется биться...

Ильин наклонился, зачерпнул снега и взял его в рот.

– Я... я вспомнил слова деда, когда пришли Братья. Вспомнил... Дед не дожил, а я... когда мы держали кордоны... когда расстреливали пораженных плесенью... я не мог понять, кто я... я – пехотинец апокалипсиса, убивающий по приказу Всадников... или пехота идет на меня, несет смерть в своих руках, покрытых плесенью, смотрит на меня глазами, поросшими плесенью... Но и в том и в другом случае я мог только убивать... Знаешь почему?

– Почему? – автоматически спросил Трошин.

– А это в любом случае давало шанс выжить. Либо остановить пехоту апокалипсиса и жить, либо победить людишек... Может, победители не станут убивать собственную армию. Все-таки шанс...

– Как сказал! – искренне восхитился Младший.– А говорят – офицеры тупые... Как задвинул майор! Ты слышал?

– Слышал,– ответила кадропроекция Старшего.

Старший плохо себя чувствовал и решил не вставать сегодня с постели. Младший не возражал.

Младший сел в его кресло перед голопанелью, вывел видеоинформацию из наиболее важных мест земного шара на вспомогательные экраны и наслаждался – да, именно наслаждался – своим исключительным положением. Впервые за долгие десять лет он один – один! – все контролировал и всем управлял.

Да, Старший слышал и видел, но приказов он сегодня не отдавал. Теперь у Старшего, с удовольствием подумал Младший, появилось новое важное хобби. Не оружие холодное собирать, а выжить. Не загнуться от очередного сердечного приступа.