Полмира - Джо Аберкромби

– И кто решает, какие исполнять?

– Я держусь первой.

И он сжал пальцы на здоровой руке в кулак:

– Отомстить убийцам моего отца.

Ее одолевал сон.

– Я думала… ты это… уже сделал… давным-давно…

– Некоторым – да. Но не всем.

И отец Ярви укрыл ее одеялами.

– Спи, Колючка.

И она закрыла глаза и провалилась в сон.

* * *

– Не вставай.

– Сиятельная…

– Господи ты боже мой, сколько раз повторять? Виалина!

Всего-то пара царапин на лице у Императрицы – словно она не разминулась со смертью буквально пару дней назад.

– Я должна… – Колючка поморщилась, пытаясь сесть, но Виалина положила ей руку на плечо и мягко, но твердо уложила ее обратно в кровать.

– Не вставай. Считай это имперским указом.

Колючка для разнообразия решила не сопротивляться.

– Раны тяжелые?

Она хотела было ответить, что нет, но ложь вышла бы неубедительной. Поэтому Колючка пожала плечами, хотя даже это движение причиняло боль.

– Отец Ярви говорит, что я поправлюсь.

Императрица смотрела так, словно это ее ранили. Ладонь ее все еще лежала на плече у Колючки.

– У тебя шрамы останутся.

– Какой воин без шрамов?

– Ты спасла мне жизнь.

– Они бы меня первой убили.

– Тогда ты спасла и себя, и меня.

– Бранд тоже в этом поучаствовал. Мне так сказали…

– И я поблагодарила его. А тебя – еще нет.

Тут Виалина сделала глубокий вдох.

– Я разорвала союз с Верховным королем. Отправила весть птичьей почтой праматери Вексен. Я написала, что, несмотря на то, что мы молимся одному и тому же Богу, враг Гетланда – это мой враг, а друг Гетланда – мой друг.

Колючка поморгала:

– Это слишком щедрый дар.

– Теперь я могу позволить себе быть щедрой. Мой дядя правил Империей внутри Империи, но без него все это развеялось, как дым на ветру. Я последовала твоему совету. Удар должен быть быстрым и безжалостным. Я избавилась от предателей в совете. И в гвардии.

И лицо у нее сделалось такое, что Колючка порадовалась, что она не враг Виалины.

– Некоторым удалось бежать из города, но мы их отыщем. Им не скрыться от нас.

– Вы станете великой Императрицей, – просипела Колючка.

– Дядя тоже преподал мне урок. Императрица может быть великой, только если ее окружают великие люди.

– У тебя есть Сумаэль, и…

Виалина сжала пальцы у нее на плече, а потом жалобно, искательно заглянула ей в глаза:

– Ты останешься?

– Останусь, я?

– Ну… моей личной телохранительницей, к примеру? У королев на Севере же есть телохранители, разве нет?

– У них есть Избранный Щит, – прошептала Колючка.

– Как твой отец, да. Ты показала себя более чем достойной этого звания!

Вот оно как. Она может стать Избранным Щитом Императрицы Юга. Стоять за плечом женщины, которая правит половиной мира. Колючка нащупала мешочек, который висел у нее на шее. Нащупала там привычные косточки. Как отец бы гордился! Какие песни спели бы об этом в дымных кабаках, и узких домах, и в высоком Зале Богов в Торлбю?

И тут же ее накрыла такая волна тоски по дому, что она едва не задохнулась.

– Я должна вернуться. Я скучаю по серым утесам. По серому морю. Я соскучилась по холоду!

На глазах вдруг выступили слезы, она их сморгнула.

– Я скучаю по матери. И я… я принесла клятву.

– Не все клятвы стоят того, чтоб их держали.

– Ты держишь клятву не ради клятвы, а ради самого себя.

Это ей давным-давно шепнул отец, когда они сидели у огня.

– Что ж мне, пополам разорваться, что ли?

Виалина закусила губу.

– Нет, половина телохранителя мне без надобности! Но я знала, что ты ответишь. Такую, как ты, не удержать, Колючка Бату, даже на золоченой цепи. Возможно, когда-нибудь ты вернешься ко мне по своей воле. А пока… что ж, у меня для тебя есть подарок. Думаю, лишь передав тебе это, смогу я отблагодарить тебя за то, что для меня сделала.

И она вытащила что-то, и на ее лице заиграл бледный свет, и в глазах вспыхнула нездешняя искра, и дыхание Колючки пресеклось. Виалина протягивала ей эльфский браслет – тот самый, что вынесла Скифр из проклятых развалин Строкома, куда не ступала нога человека со времен Сокрушения Божьего. Дар, который «Южный ветер» доставил сюда длинной дорогой вдоль берегов Священной и Запретной. Вещь, которую сама Императрица сочла слишком щедрым даром.

– Это… мне? – И Колючка заерзала на кровати, пытаясь отодвинуться от нездешнего чуда. – Нет! Нет, нет и нет!

– Эта вещь принадлежит мне, и я вправе распоряжаться ей, как хочу. Я хочу подарить ее тебе.

– Я не могу принять ее…

– Императрице Юга не отказывают.

В голосе Виалины зазвенела сталь. И она вздернула подбородок и смерила Колючку таким взглядом, что сразу стало понятно – точно, не отказывают.

– На какой руке будешь носить?

Колючка молча протянула левую, и Виалина надела на нее эльфий браслет и защелкнула его, и свет из крошечного оконца стал ярче и сменился на бело-голубой, и металл совершенной огранки, прямо как у драгоценного камня, заблестел, и под стеклом поплыли, сменяя друг друга, круги. Колючка таращилась на реликвию с благоговейным ужасом. Это ж бесценная штука! И красивая. Несказанно красивая. И теперь она у нее на запястье, таком костистом, некрасивом – ни дать ни взять, бриллиант в куче навоза.

Виалина улыбнулась и наконец-то отпустила ее плечо.

– Тебе идет.

* * *

Ножницы щелкали над левой половиной Колючкиной головы, и волосы слетали ей на плечо, на перевязанную ногу, на булыжник дворика.

– Помнишь, как я впервые тебя остригла? – спросила Скифр. – Ты выла, как волчонок!

Колючка подхватила срезанную прядку и сдула ее с ладони.

– Человек ко всему привыкает.

– Если старается.

И Скифр отбросила ножницы и смела срезанные волосы.

– И усердно трудится в поте лица своего. До кровавых мозолей.

Колючка провела языком по швам внутри рта – непривычное ощущение, что и говорить. И наклонилась, чтобы сплюнуть розовым.

– С кровью проблем нет, вот ее у меня сколько.

И, поморщившись от боли, вытянула ногу. Эльфий браслет гневно вспыхнул красным, почувствовав ее боль.