40 градусов в тени - Юрий Гинзбург

бытовой техники, поликлиники и пр. Этот центр находился километрах в пяти от отеля профессора. В алабамских ресторанах порции были непомерные, и первое время Игорь просил Дэвида не подвозить его до дома, собираясь преодолеть это расстояние пешком.

Дэвид категорически отвергал эту возможность:

– Да вы видели когда-нибудь хотя бы одного человека, который идет пешком из этого центра куда-нибудь? Где вы будете идти, тротуаров ведь нет! По дороге? Да вас тут же собьет какой-нибудь «гонщик»! По траве? И вообще, вас остановит полиция. А вы иностранец – хлопот не оберешься.

Через пару дней, когда Игорь немного обжился, ему дали в фирме пикапчик «Тойота», и он уже обрел некую самостоятельную подвижность. Теперь он старался обедать в китайских ресторанах со шведским столом или заезжал по дороге в «Драйв ин» – «зверя», которого он в Израиле и других странах ранее не видывал. Этот «зверь» представлял собой небольшое строение, к которому с двух сторон подходили дороги. Посетитель подъезжал к окошку в строении – естественно, справа, – читал меню, вывешенное в окне, и заказывал себе блюда. После заказа он объезжал здание и получал в окошке на другой стороне здания подносик с упакованной пищей. От этого «Драйв ин» до отеля была минута езды, и профессор мог спокойно обедать дома.

Дэвид очень старался, чтобы создать для профессора более-менее комфортные условия жизни, водил его в кинотеатр, пригласил в гости и познакомил с отцом, повел его на вечеринку к своим приятелям в Бирмингеме и даже свозил на океанское побережье. На обратном пути они заехали в Атланту и посетили могилу Мартина Лютера Кинга и его жены Коретты. Профессор был совершенно потрясен надписью на могиле: «Наконец-то свободен!»[24].

С Игорем в отеле по соседству жила команда «маринос» – человек двенадцать. Волей-неволей Игорь сравнивал их внешний вид с «замухрышными» израильскими солдатами в мятом обмундировании и нечищеных ботинках. Профессор, конечно, многократно читал, что зато они храбрые и обученные воины, выигравшие все войны и ведущие непрерывную борьбу с арабскими террористами, но всё же…

Все американцы (половина из них были чернокожие) выглядели крепкими упитанными парнями лет двадцати пяти (кстати, не очень высокого роста), гладко выбритыми, аккуратно коротко постриженными и даже хорошо надушенными. Вели они себя в отельном ресторане исключительно интеллигентно и корректно. Особенно удивило Игоря, что, покидая отель, они вместе с вещевыми рюкзаками несли отдельно на «плечиках» парадные мундиры.

Через три недели Игорь представил Грэхему план работ по изготовлению и испытаниям первого прототипа на базе чебоксарского трактора Т-500 (Т-35.01) и вернулся в Израиль. Оттуда он вылетел в Чебоксары, где договорился об изготовлении образца шасси для Америки и участии завода в работах. В связи с вечной советской проблемой с гражданскими двигателями завод в то время уже начал проработку трактора с двигателем «Камминз», и профессор собирался использовать этот опыт в США, для этого он попросил позже направить в Алабаму чебоксарского конструктора. Через полтора месяца трактор был уже в Алабаме. Игорь прилетел туда и пробыл там два месяца, за которые был собран прототип. Испытания показали его вполне приличные характеристики, и Дэвид сказал профессору, что ему заказана рабочая виза и он с женой может готовиться к переезду в Америку. Игорь вернулся в Израиль, и они с Даной начали раздумывать о том, что делать с их домиком, что везти с собой, где жить в Америке, и о прочих бытовых вопросах. Эти размышления были прерваны звонком Дэвида, который сообщил, что Грэхем почти разорился в связи с кризисом в Индонезии, куда он вложил большие деньги, что на него давят банки и всю деятельность в части российско-американской техники он прекращает.

Коммент-эр: экономический кризис в Юго-Восточной Азии, который разразился в июле 1997 года, стал сильным потрясением мировой экономики. Его причинами были чрезвычайно быстрый рост экономик «азиатских тигров», приток капитала в эти страны, рост государственного долга и перегрев экономики. Кризис 1997–1998 годов ударил по Индонезии сильнее, чем по другим странам ЮВА.

Конечно, Игорь уже привык к ударам судьбы в Израиле, но это пятое падение с «сабантуйного столба» было слишком уж неожиданным и болезненным. Сбывалось пророчество его мудрого еврейского коллеги в Союзе – сына репрессированного в сталинские времена «врага народа» Саши Швеца, который говорил Игорю, что он не приживется в Израиле, поскольку он еврей только по паспорту и не понимает, что такое евреи.

Глава 6

Нищета

Но надо было как-то жить… А как? У профессора было еще несколько научно-технических идей, которые подходили под «тепличные» требования. Например, он привез из Союза ультразвуковой автомобильный сенсор для определения расстояния от автомобиля до препятствия (то, что сегодня есть на каждом автомобиле и называется зачастую «парктроник»).

Директору теплицы в Хадере проект понравился, и было начато оформление. Вдруг позиция директора резко изменилась, и он начал блеять нечто невнятное:

– Понимаешь, ну что же мы самые умные, у «Тойоты» нет, у «Мерседеса» нет, а у нас есть. Вот если бы ты принес мне свидетельство о том, что какие-то фирмы этим занимаются, то это бы было другое дело.

Как будто новые разработки должны делаться по чьим-то следам! Через пару лет Игорь случайно встретился с этим директором и показал ему статью по созданию такого устройства как раз «Тойотой».

Директор очень обрадовался:

– Вот видишь, ну куда нам против «Тойоты»…

Аналогичная картина происходила и с другими проектами в других теплицах. Каждый директор «начинал за здравие и заканчивал за упокой». Секретарь в одной из теплиц – русскоязычная девушка – раскрыла Игорю тайну: директор программы Пнина Дор назначила специальную чиновницу в аппарате следить за появлением профессора в «тепличной» сфере и немедленно ей докладывать. После этого г-жа Дор немедленно звонила директору теплицы и сообщала ему, что Игорь склочник, скандалист, опасный тип и совершенно не стоит с ним связываться. После этого любой директор ему тут же отказывал под любым предлогом.

Возраст профессора приближался к шестидесяти годам, и в любой фирме, куда пытался устроиться Игорь, ему быстро отказывали по двум причинам: слишком высокая квалификация и слишком большой возраст. Вернуться в Технион он не мог. Вольф уже умер, и его недруги обещание выполнили – его команду разогнали. Наступило самое тяжелое время за всё пребывание профессора в Израиле. Деньги, заработанные в Америке, таяли на глазах, Дана надрывалась в бейт-авоте (доме престарелых) и зарабатывала гроши.

Сын с дочкой капали профессору на мозги:

– Ну, иди на какую-нибудь простую работу, вон Миша работает чертежником, а