Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль

— Давай выйдем отсюда, — предложил Байерман. — И слепому видно, что тебе здесь не по себе.

— Спасибо за то, что ты меня понимаешь, — ответил Хойкен и сразу вышел наружу.

Наверное, кто-то пронюхал об их отношениях с Яной. Возможно, кто-нибудь видел их вместе. Они вели себя неосторожно. Влюбленные не способны быть осторожными. Сейчас он это узнает. Хойкен вышел и остановился. Когда же они об этом узнали? И что теперь будет? Он признает это, он не будет возражать. Это будет нелегко, но лгать он не станет.

— Итак, пожалуйста, — сказал он раздраженно, — о чем я не имею понятия?

Байерман видел, что Хойкен взволнован. Он взял Георга за руку и потащил дальше. Тот делал слабые попытки вырваться, но потом двинулся за Гюнтером.

— В последнее время я часто задерживался в издательстве, — сказал Байерман. — Я был занят романом Ханггартнера и его чертовым дневником. На второй вечер я увидел твоего брата. Он приехал в концерн.

— Мой брат?! Кристоф был в издательстве?!

— Он пришел довольно поздно, скорее всего, не хотел, чтобы его кто-нибудь видел. Он с кем-то встречался. Очевидно, ему нужны были какие-то документы.

— Теперь не темни! С кем он встречался? И о каких документах идет речь?

— В первый раз я это не выяснил. Я видел его мельком, когда он шел по коридору. Во второй раз я проследил за ним, чтобы удостовериться. Твой брат встречался с Минной Цех.

— С Минной? Ты не ошибаешься?

— Он вошел в ее кабинет и пробыл там несколько часов. На следующий день я спросил Минну об этом. Ты знаешь, что мы с ней очень давно знакомы и что она никому не лжет. Минна сказала, что помогает твоему брату. Она дала ему копию тайного плана проекта твоего отца и много чего другого. Она хочет, чтобы Кристоф был владельцем концерна, он, а не ты!

— Она так и сказала?

— Да, так и сказала.

— И почему же? Почему она хочет этого?

— Она говорит, что ты хочешь ее уволить. Минна уверена, что ты уволишь ее сразу, как только станешь главой концерна. Поэтому она за Кристофа. Он ее никогда не уволит, скорее даже подарит титул «добрая душа издательства».

— Вот оно что! Вот что за этим кроется! Наверное, она и в самом деле считает его лучшим издателем.

— Она так и сказала, но я думаю, она сама себя обманывает. В глубине души Минна давно знает, что тебя и Кристофа нельзя сравнивать.

— Нельзя? Гюнтер, скажи честно, кто, по-твоему, должен это делать — Кристоф или я?

Хойкен был в ярости. Он не знал, что и думать о том, что услышал от Байермана. Тайно приехать в Кёльн, чтобы достать документы, — это похоже на Кристофа. Он и в детстве вел себя так же: действовал тайно, как крыса, которая пробирается в подвал дома и нагло сжирает все лакомые куски.

Хойкен посмотрел на Байермана. Тот зажмурился, было видно, что ему сейчас не по себе. Не нужно быть таким прямым и грубым. Смешно пытаться таким образом все расставить по местам.

— Прости, дружище. Я беру свои слова обратно. Что ты можешь ответить на этот вопрос? Но скажи мне, по крайней мере, что не оставишь меня одного с моим чудесным предложением.

Они прошли несколько шагов молча. Каждый ждал, что скажет другой.

— Ну, — наконец сказал Байерман, — закроем пока эту тему. Твое предложение — это честь для меня, я его принимаю. Ты доволен? И второе. Ты — человек на своем месте, и сам об этом знаешь. В будущем не задавай мне таких дурацких вопросов, а то я все брошу и уйду.

Они остановились перед большим бассейном с тюленями. Раньше Хойкен очень любил наблюдать за движениями этих животных, когда они плавали. Как элегантно они изгибались, как легко переворачивались на спину!

— Знаешь ли ты, какое у них изумительное чувство обоняния? — спросил Байерман.

— Нет, — ответил Хойкен. — И какое же?

— Оно настолько тонкое, что тюлени могут определить содержание соли в морской воде. Они всегда знают, где найти рыбный косяк.

Хойкен подумал, что это на самом деле фантастично. Почти такой вкус, как у специалиста, который за милю чует свою добычу. Наилучшим чутьем обладала Лина Эккель. Авторов она чуяла, как тюлени — рыбный косяк. Ему следует как можно раньше встретиться с ней. Нельзя терять ни одного дня в поисках добычи для его проекта.

Хойкен сидел в ресторане старого Кёльна на берегу Рейна и смотрел на реку. Эта осень была очень неровная. Началась как середина зимы, дождями и заморозками, а потом снова стала теплой и дни стали теплее, чем летом. Последние листья не хотели опадать. В Мариенбургском саду сербы-садовники ждали, когда же наконец смогут собрать их граблями.

В полдень на этих скрипучих стульях сидели только два туриста. Пройдет немного времени — и здесь соберется целая толпа, которая будет до самой ночи пить кёльнское пиво. Он не хотел идти сюда, но Лину Эккель отговорить было невозможно. Она хотела, чтобы вокруг были люди. Лина обожала сидеть среди этих праздношатающихся, чувствуя себя маленькой мишенью их мимолетных взглядов. В нескольких километрах южнее этого места его дети жарили в саду мясо. Хойкен мог бы поспорить, что из глубины дома доносятся песни «Renato Zero» и его дочь, наверное, переживает первую в своей жизни любовь. Он не хотел быть свидетелем этого. К счастью, Клара еще в отъезде, что позволит ему быть подальше от эротических сцен подросткового возраста.

Наконец пришла Лина. Он узнал ее по неестественной походке, причиной которой была короткая узкая юбка, на которую пялились все окружающие. Своей короткой юбкой, чулками в «сеточку» и невообразимо высокими каблуками Лина обрабатывала своих партнеров по переговорам. Молодые авторы, которых она опекала, становились весьма податливыми, а симпатичные девушки, которые писали печальные рассказы о своих первых разочарованиях, обещали себе тоже стать когда-нибудь такими же несгибаемыми, как Лина. В 80-е годы, когда на полотнах молодых живописцев еще можно было заработать много денег, она была успешным организатором художественных выставок. Когда этот рынок свернулся, Лина ринулась в литературу. Она делала переводы и была авторитетным руководителем отдела печати одного из театров, а потом стала литературным агентом. И сразу ее белоснежные хоромы, в которых устраивались выставки, превратились в кабинеты. Там, где прежде мучительно пробовало себя молодое искусство, возникли приемная и комнаты для трех сотрудниц — финансистки, экономиста и переводчика. Хорошо организованный женский клуб. Каждое утро они являлись на работу и вместе завтракали. На обед у них были только кофе и выпечка. Так все должны были продержаться до вечера. «Это помогает девушкам оставаться красивыми и стройными», — говорила Лина и угощала их минеральной водой, потому что это якобы полезно для кожи и поддерживает жизненный тонус. Много лет назад она была замужем, но никто не видел ее мужа. Наверное, это была неправда. Невозможно было представить Лину замужем. Она была слишком самостоятельна и свободолюбива. Знатоки утверждали, что она настолько независима, что сама избегает мужчин. Возможно, это так и было. Хойкен, во всяком случае, считал, что в глубине души Лина романтик, поэтому внешне она цинична и холодна. Наверное, она увлечена каким-нибудь лириком из Средиземноморья и тайно встречается с ним на Сицилии или Кипре. Можно предполагать что-то в этом роде, если женщина категорически не желает связываться с немецкими авторами.