Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль

— Но все-таки, — сказал Хойкен, — все-таки с тобой он об этом говорил, а со мной — нет. Между прочим, Кристоф, как и я, знает, что проект называется «Библиотека XXI столетия». Каждый месяц мы должны выпускать один том немецкого и один том другого европейского автора.

— Да, точно. Это была его идея. Как он до этого додумался? Ведь у него безупречный нюх относительно новых тем и направлений. Разве Европа может быть темой? Европа — это что-то рассеянное между Норвегией и Мальтой. Она ничего не выигрывает и ничего не проигрывает, у нее вообще нет никакого лица. Почему же твой отец считал, что в европейской литературе есть что почерпнуть?

— Ты видела его список первых книг? Тебе известно, с чего он хотел начать?

— Нет. Я знаю только, что он должен был начать с Кундеры. Он хотел во что бы то ни стало печатать Кундеру. Кундера должен был написать ему эссе о Европе, но он не соглашался. О Чехии — хорошо, о Франции — возможно, о Чехии и Франции — с удовольствием, но этого не хотел уже твой отец. Он хотел только что-нибудь о Европе.

Хойкена не покидало раздражение. Он не мог поверить, что так много от него скрывалось. Хоть нанимай детектива, чтобы прояснить ситуацию с таинственной женщиной. И что за бред с этим Кундерой? Кундера никогда не был связан с концерном. Почему отцу захотелось начать свою новую серию именно с него, ведь он с Кундерой даже не был лично знаком?

— Почему он думал именно о Кундере? Я не могу припомнить, чтобы отец когда-нибудь говорил о его книгах.

— К сожалению, это так. В последнее время он твердил о них без конца. Иногда мне казалось, что он помешался на этом Кундере. И именно сейчас, когда на него нет спроса! Только один аргумент был не в пользу Кундеры: он старше шестидесяти, и это все портило. Я сказала: «Нельзя начинать серию книг молодых авторов с книги писателя, которому уже семьдесят!» Старик еще немного сопротивлялся, говорил что-то об исключении из правил, но потом, слава богу, речь о Кундере больше не заходила… Однако давай больше не говорить о прошлом. Поговорим, в конце концов, о настоящем. Ты по телефону намекнул, что хочешь поддержать идею отца. Расскажи, как ты себе все представляешь.

Хойкен выложил на стол несколько листов, на которых изложил свою концепцию, и стал наблюдать, как Лина просматривает каждый пункт его плана, водя по нему карандашом. На столе, рядом с чашкой кофе и стаканом с минеральной водой, лежала толстая записная книжка, в которой Лина мелким почерком и делала свои заметки. Самое главное она всегда держала в голове. У нее была потрясающая память. Через многие годы Лина могла вспомнить тираж книги и сумму, которую на ней заработала. Она получала пятнадцать процентов от гонорара писателя. Это было очень много, и все же ее авторы не оставались внакладе.

— Ну, что ты на это скажешь? — спросил Хойкен и сделал глоток минеральной воды.

— Скажу, что твоя концепция лучше, чем концепция твоего отца. Мысль о том, чтобы два автора — немецкий и зарубежный — писали на одну и ту же тему, очень оригинальна. Но акцент делается не на европейской литературе, а на содержании и форме произведения разных авторов. Мне также нравятся сами темы: «Моя страна», «Музыка, которую я слушаю», «Что мы едим и пьем дома»… Если для этих тем ты найдешь авторов, успешно работающих в жанре эссе, то в целом получится замечательная серия.

Хойкен тоже так думал. Каркас серии — великолепные эссе, каждая пара — на одну тему, потом — романы, рассказы, лирика, умело связанные между собой. Он только немного изменил концепцию отца, но эти изменения заметно улучшили ее. Хойкен был доволен тем, что Лина заметила и оценила его вариации. Он очень ценил ее мнение.

— Ну, теперь мне спокойнее, — сказал он. — Давай посмотрим, о каких авторах думала ты.

Лина не заставила себя долго просить. Она достала списки и протянула их Хойкену через стол. Он читал, а она называла имена авторов и предполагаемую прибыль от продажи их произведений.

— Брунштеттер, ему скоро пятьдесят. Его последний роман не стал популярным, я посоветовала ему писать о том, в чем он разбирается. Коррупция, экономические преступления — он прекрасно ориентируется в таких вопросах. Он обещал, что через год его новый роман будет готов, и слово свое сдержит. Двадцать тысяч аванса. Раньше тираж его романов составлял десять тысяч, так что ты ничем не рискуешь.

Фабрицио Нерва, тридцать пять лет, а уже звезда. Популярный детский итальянский писатель. Живет в Риме, в Германии о нем знают мало. Его первый роман просто великолепен. Путешествие слепого мальчика, который спрятался на морском корабле. Ты получаешь права за сто тысяч. В Италии тираж его книг составляет миллион. Здесь должен поработать отдел рекламы. Устрой ему творческие встречи в крупных городах Германии. Уже одни его черные кудри и отлично сидящий костюм соберут полные залы.

Соня Венне, двадцать восемь лет. Дебютантка. У нее роман с этим тощим дятлом, который руководит литературной редакцией Юго-западного телеканала. Сейчас готовится ее выступление на телевидении. Она очень телегенична, половину фильма показывают ее лицо крупным планом. Ее книга не представляет ничего особенного — двенадцать рассказов о том о сем, ее маме, ее брате, ее собаке и о ее детстве. Десять тысяч аванса. Ты увидишь, что она добьется успеха.

Хойкен подумал, что отцу нравился голос Лины и то, что она очень редко ошибалась. Ее работа наполовину состояла из общения. Кроме того, у Лины на все был готов ответ. Хойкен мог бы поспорить, что она советует молодым писательницам, какие шмотки надевать, когда идешь на творческие встречи. Для молодых девушек она была кем-то вроде строгой матери, для юнцов — неприступной наставницей с плеткой, которую пускала в ход, если рукопись не была готова к сроку. «Я люблю профессиональных авторов», — сердито говорила Лина, сталкиваясь с зеленой молодежью, которая ссылается на свои проблемы. Многие авторы не выдерживали ее насмешек и меняли себе агента. «Да ну их, — говорила Лина. — Я работаю только с теми, кто ценит свои деньги».

— Как идут дела? — спросил Хойкен, когда они проработали весь список.

— Неплохо, — отвечала Лина. — Легче всего заработать на биографиях, экскурсах в историю и научно-популярных книгах. Раньше никто этим не интересовался, а сейчас каждый третий хочет знать о вандалах или брачном ритуале неандертальцев. Думаю, это инфантильность, но пока я могу на этом заработать, мое мнение останется при мне.

Хорошо было бы поговорить с Линой о чем-нибудь еще, кроме работы. Но такого одолжения она ему не сделает, слишком мало они знают друг друга. Как проводят свои вечера и ночи такие, как она? Может быть, Лина подсчитывает дневную выручку и делит ее на число сотрудников, а потом прикидывает дивиденды от всех своих сделок? Она ни разу не поужинала с ним, потому что держала дистанцию, и лишь позволяла угостить ее кофе или минеральной водой. Она всегда приглашала отца пообедать, и это говорило о том, насколько доверительными были их отношения. Их дружба длилась десять лет. С Георгом Лина начала с того, что подсунула Соню Венне и Фабрицио Нерву. Жирные куски она предоставит ему только после более длительного знакомства.