Наперегонки с ветром. Идеальный шторм - Лера Виннер

папку, но между страницами книги по-прежнему были заметны уголки положенных мною в неё листов.

Нам обоим хотелось бы верить Самуэлю взаимно, но опыт учил не верить так скоро никому.

Собрался Сэм мгновенно. Бегло, но очень внимательно просматривая бумаги, он аккуратно откладывал их в сторону одну на другую.

Манера того, кто привык тайком читать чужие документы.

– Это ведь не все? – закончив, он поднял на Кайла абсолютно ясный взгляд.

Тот выдержал его спокойно, но Сэм и не ждал ответа. Избегая неловкости, он развернулся ко мне:

– Всё правильно, я бы тоже подстраховался. Но мой вам добрый совет, леди Элисон: стерегитесь, когда мы пустим это в ход. У вас обоих уже есть определенная репутация, и не нужно блистать умом, чтобы предположить, кому граф Нильсон отдал бумаги.

– Леди Эдисон сумеет себя защитить, уж поверь, – Кайл хмыкнул тихо, но так выразительно, что Самуэль вдруг улыбнулся.

– Я не сомневаюсь. Но мне не хочется, чтобы стреляли в тебя.

– Могут попробовать, – я хлопнула его по плечу, как хлопнула бы любого из мужчин в замке Совета.

Любого из тех, с кем мне доводилось делить еду, пыл боя и похмелье.

Лицо Самуэля дрогнуло. Теперь на нём отразилась не деланная вежливость почти что друга, который опасается показаться грубым, а искренний интерес и даже удовлетворение.

– Я не стану им сочувствовать. Мы придём вечером, если позволите. Когда стемнеет. Вместе решим, как лучше с этим поступить.

Предполагая, что нам потребуется плотный ужин на четверых, днём я успела навестить вдову Мод, но, вопреки моим ожиданиям, Самуэль пришёл не с женой.

Когда на Фьельден опустился пасмурный вечер, а небо сделалось тяжёлым и тёмным, он явился в компании двух дознавателей. Бюль поздоровался приветливо и очень учтиво, как будто это он был приглашён на чай, а молодой Мод оказался заметно напряжён. По всему выходило, что его впервые посвятили в серьёзные и секретные дела.

Чтобы не смущать его и не нарушать для него же атмосферу стихийно образовавшегося Клуба Отчаянных Заговорщиков, я прихватила Эмери и, бросив на Кайла выразительный взгляд, вышла из кабинета.

Сущность тревожилась. Ей по определению не нравились все, с кем Кайл оставался наедине, и все те два часа, что мы провели вдвоём в спальне, воздух над столом, на котором она лежала, шёл мелкой рябью.

Оценивая ситуацию беспристрастно, из-за этого стоило бы насторожиться.

Ещё лучше было бы развести камин и незамедлительно отправить книгу прямиком туда.

Запечатанная, связанная, лишенная не только свободы действия, но и права голоса, она всё равно оставалась достаточно сильна для того, чтобы выражать своё недовольство.

Такую силу безответственно было оставлять… Даже не без контроля, нет. Оставлять в принципе.

Её нужно было отправить в небытие, из которого её вытащил Серджио, лишить власти, которой она привыкла обладать, и забыть о ней.

Понимая всё это, я ловила себя на странной мысли о том, что начала воспринимать эту тварь как живое существо. Не что-то, а кого-то с собственными принципами и кодексом чести.

Мы обе знали, что я ничего не сделаю без прямого разрешения, полученного от Кайла, но, как ни странно, вслед за этим пониманием от неё не исходило ничего даже отдалённо похожего на злорадство.

Скорее уж она была не меньше меня насторожена и точно так же не могла решить, как следует относиться к такому положению вещей.

Когда дверь за Самуэлем и его сторонниками закрылась, я всё же оставила её в спальне, предпочтя спуститься на первый этаж в одиночестве.

Кайл нашёлся всё там же, в кабинете. Он полулежал на диване, сцепив пальцы на животе, и я почти улыбнулась, потому что он выглядел… свободным. Как выглядит человек у себя дома.

Услышав мои шаги, он медленно сел, и, недолго думая, я устроилась не рядом, а у него на коленях.

– До чего вы договорились?

Хотелось поцеловать, и я чувствовала, что это взаимно, но оттянуть момент было особенно приятно.

– До подлейшего из заговоров, разумеется, – он не улыбнулся, но взгляд соскользнул по моей шее ниже, а руки на бёдрах сжались крепче.

– Дознаватель Мод, должно быть, счастлив.

– О да. Мальчик наконец стал взрослым.

Мы улыбнулись одновременно, и я все-таки мазнула губами по его подбородку.

Чувствительное и уязвимое место, к которому особенно приятно прикасаться.

В памяти так некстати всплыло все, что он говорил мне вчера. Мимолетная фраза, смысл которой не дошел до меня в ту минуту: «Непростительно для специалиста Совета. Тем более для женщины одного из командиров».

Это могло быть злой иронией над Бергом. Или отсылкой к слухам обо мне и Йонасе.

Или означать, что он все-таки решил остаться в замке на зиму.

Что угодно.

Мне не хотелось придавать этому значение теперь, пытаться отгадать правильный ответ или спрашивать напрямую.

Было просто хорошо здесь и сейчас.

Настолько, что я запустила пальцы ему в волосы, вытащила ленту, которой они были собраны, погладила по всей длине.

– Значит, это будет шантаж?

Кайл кивнул и откинулся на спинку дивана, чтобы лучше видеть мое лицо:

– Грязный и неприкрытый. Молодой мэр Готтингс не может стать тем человеком, что отправил собственного отца на каторгу.

Факт того, что у штурвала после Райана встанет Сэм, даже не обсуждался, настолько он был очевиден. Фьельдену было не привыкать, что им правят Готтингсы, среди людей найдется мало недовольных.

Памятуя о том, как Мод говорил о нем и утках, возможно, что и вовсе никого не окажется.

Просто в первый год люди будут насторожены. Станут особенно внимательно присматриваться, страшась увидеть перемены. После, когда окажется, что власть не испортила Самуэля, прошлое и вовсе начнет забываться.

– Когда?

– Завтра.

Заставив меня немного приподняться, Кайл придержал за спину крепче, и я прикусила губу, давя улыбку.

Так быстро вернулась ловкость, с которой я расправлялись с пуговицами на ком-то другом. На нём.

– Это может быть опасно. Если бедняга Райан решит пойти вразнос…

– Я что-нибудь придумаю.

Мы встретились глазами, и показалось, что это длилось вечность, прежде чем я с тихим довольным стоном опустилась на него.

Нескольких часов оказалось достаточно, чтобы соскучиться.

Сейчас он не сжимал слишком сильно, не старался оставить новые отметины поверх старых, которые тянули вполне естественной болью так сладко. Позволял двигаться медленно, почти лениво, без спешки наслаждаясь процессом.

– Знаешь, я подумала…

Он тихо и выразительно хрипло засмеялся, подался вперёд, чтобы прикусить мочку моего уха, и вошёл глубже,