Компаньон ее сиятельства - Эванджелина Коллинз

Он положил книгу на колени и поманил ее пальцем. Белла вынула вышивку из пяльцев и подошла к нему. Он пробежал пальцем по мастерски вышитым красным розам.

— Китайские. Мои любимые и прекрасно выполненные. Уверен, Лив они понравятся.

Белла склонила голову. Легкий румянец залил ее лицо.

— Спасибо. Но если бы даже это было ужасно, ты все равно сказал бы, что красиво.

— Разумеется, — подмигнул он.

Она закатила глаза и выхватила у него наволочку.

— Я собираюсь лечь в постель. Ты идешь?

— Через минуту. Только дочитаю главу.

Устремив взгляд на книгу, она повернула голову, чтобы прочитать слова кверху ногами.

— Разведение роз? Зачем ты это читаешь? Ты же не выращиваешь розы.

— Нет. Но ты выращиваешь.

Улыбка, которой она его наградила, заставила его сердце учащенно забиться. Так же она улыбалась ему, когда он рисован ее несколько месяцев назад. Но в этот раз не было нужды сдерживаться, отступать от того, что он увидел отражающимся в ее глазах. Напротив, теперь он жаждал большего.

Она обхватила его скулу. Теплые кончики пальцев легонько легли на шею.

— Ты милейший из мужчин, — прошептала она и пробежала большим пальцем по его губам. Он лизнул его, пробуя кожу на вкус.

Белла вздохнула и повернулась.

— Одна минута. — Распрямив плечи и высоко подняв голову, Белла скрылась в своей спальне.

Гидеон рассмеялся. «Одна минута». Ему лучше поспешить с чтением.

Закончив главу о способах прививания, он вернул книгу на полку, прошел в спальню Беллы, тихо закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Прислонившись к двери, стал рассеянно развязывать узел галстука.

Она сидела перед туалетным столиком, скрестив голые лодыжки и сунув их под табурет. Тонкие бретели сорочки обрамляли изящные линии лопаток цвета слоновой кости. Аметистовое платье и пара белых чулок были брошены на спинку ближайшего стула.

Ее юная горничная Мейзи суетилась вокруг, вытаскивая шпильки из волос Беллы и выпуская великолепные локоны из строгого тугого узла.

Он любил наблюдать за раздеванием Беллы по вечерам. Он знал ритуал наизусть. Служанка и ее хозяйка трудились в гармонии. Зеркало над туалетным столиком отражало прекрасное лицо Беллы. Глаза ее были закрыты, выражение расслабленное, однако спина по-прежнему прямая как шомпол.

Эти мгновения он ценил превыше всего. Мгновения, когда он мог поверить, что принадлежит ему. Что она не жена другого. Что он имеет полное право находиться здесь, в этой комнате, наблюдая ночь за ночью за ее раздеванием. Что это его жизнь, их жизнь.

Он крепко зажмурился, молясь всем сердцем, всей душой. Он знал, что это не навсегда, но на одну ночь, всего на одну ночь, он хотел, чтобы фантазия стала правдой. Хотел, чтобы Белла принадлежала ему.

Он любит ее. Любит всем сердцем, всей душой. Ради нее он отказался от всего. Ради нее готов на все. Она предназначена ему судьбой.

Дрожь предвкушения пробежала по позвоночнику.

Кровь как-то иначе забурлила в жилах. Ощущение было более легким и все же смешанным с радостным возбуждением. Он начал расстегивать сюртук, не сводя глаз с Беллы.

Мейзи закончила расчесывать волосы Беллы. Длинные белокурые пряди лежали на спине, касаясь кончиками прикрытых белой шемизеткой ягодиц. Гидеон снял сюртук.

— Добрый вечер, мистер Роуздейл. — Служанка взяла аметистовое платье, повернулась к нему, сделала шаг и застыла на месте. Глаза ее вспыхнули. Густой румянец залил щеки. Она быстро отвела глаза от его паха, и взгляд ее заметался по комнате, не зная, на чем остановиться.

Он тихо усмехнулся, позабавленный ее реакцией. Девушка привыкла к его присутствию в спальне Беллы, но никогда прежде он не был настолько возбужден, что твердый ствол натягивал черную шерсть брюк. Очевидно, он смутил ее. Очень жаль. Сегодня у него не получилось скрывать свои желания до тех пор, пока она не выйдет из комнаты.

— Взять ваш сюртук, сэр? — пискнула она, не глядя на него.

Он оттолкнулся от двери и протянул ей сюртук.

— Да. Спасибо.

Она метнулась вперед и схватила сюртук. Взгляд ее скользнул по нему, прежде чем она повернулась и выскочила в двери гардеробной.

— Привет, Гидеон. — Все еще сидя на табурете спиной к нему, Белла постучала ногтем по фарфоровым часам на углу туалетного столика. — Ты задержался.

Он ухмыльнулся. Дерзкая девчонка. Широким, хищным шагом он пересек комнату. Не говоря ни слова, остановился позади нее. Собрав шелковистую массу волос и заведя ее за плечо, прижался губами к открытой шее. Резко втянув воздух, она наклонила голову, чтобы ему было удобнее.

Он колебался между легкими покусываниями и поцелуями изящной шеи. Низкий вырез сорочки обнажал ложбинку между грудями. Он испустил короткое рычание. Острое желание скользнуть своим возбужденным стволом в эту ложбинку, ощутить эти мягкие холмики твердой плотью, коснуться сосков, оросить их каплями своего семени внезапно овладело им. Быстрое и неумолимое. Непрошеный порыв, который он почти не мог подавить. Но все же справился с ним. Не так. И не сейчас.

Белла заерзала, дыхание ее участилось. Одной ладонью пробежав по боку к изящному изгибу талии, другой он скользнул через плечо, чтобы поднять манящую грудь и взвесить на ладони. Отыскав сосок под сорочкой, он покатал твердый кончик и легонько ущипнул.

Она застонала:

— Гидеон!..

— Идем в постель, — прошептал он ей на ухо, чувствуя, как похоть клокочет в жилах.

— Да, да, — выдохнула Белла.

Он подхватил ее на руки и отнес на постель, которую они делили последние два месяца.

Гидеон стоял возле кровати, не в силах пошевелиться.

— Боже, как ты прекрасна!

Белла выгнулась, потирая босой ступней об икру, явно упиваясь собственной сексуальностью, соблазняя его присоединиться к ней.

Взгляд ее был сосредоточен на его восставшей плоти. Лукавая улыбка изогнула губы. Он остро сознавая тяжелый вес подпрыгивающей плоти, подползая к ней на четвереньках.

Нависнув над ней, он встретился с ее горячим, страстным взглядом. Он оставался неподвижным словно статуя, позволяя влечению между ними скручиваться все туже и туже. Осязаемая сила. Она кружила по его коже как дразнящее прикосновение шелка. Он чувствовал, как все его ощущения устремляются к паху. Плоть затвердела так, что едва не касалась живота.

Он резко сел на колени и, схватившись за вырез рубашки обеими руками, разорвал ее посредине, обнажая груди, живот, светлый треугольник между ног. Глаза ее вспыхнули, затем медленно закрылись вместе со стоном одобрения, когда он опустился, чтобы попировать на ее груди.

Он массировал один белый холмик, другой ласкал ртом. Посасывал твердый сосок, чередуя легкие покусывания с влажными ласками языка. Она выгнулась навстречу ему, пальцами запутавшись в его волосах, крепко удерживая. Требуя еще. Требуя больше.