Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

– Жак сказал, что я похожа на его мать, – прошептала она.

– Не плачь, все будет хорошо. И не волнуйся понапрасну, это плохо для ребенка…

Я даже не подозревала, что Екатерина в это время попала в беду. Впрочем, я все равно не смогла бы ее спасти. Позже она, как обычно, доверилась мне, однако вся глубина ее страданий открылась только много лет спустя, когда я прочла одно из неотправленных писем к брату.

Екатерина, поверженная дочь Франции,

Карлу, «бастарду» дофину Вьеннскому

Приветствую вас, брат мой, как одна жертва другую!

Дьявол-герцог сделал все, чтобы растоптать нас обоих. Вас объявили бастардом, а я больше не могу называть себя девственницей. Я пишу это, чувствуя себя на грани безумия. Иоанн Бургундский подверг меня ужасному позору и бесчестию.

Вчера, во время моей верховой прогулки за стенами Понтуаза, он подкараулил меня в лесу, прогнал фрейлин, которые должны были меня защищать, и изнасиловал меня. Слова эти, кажется, легко написать, но какое страшное деяние я предаю бумаге!

Монахини Пуасси привили мне глубокое почтение к Деве Марии. Не обнаружив чести в собственной матери, я всегда олицетворяла чистоту с Пресвятой Девой. Она принесла свою девственность в дар Господу так же, как я должна была принести свою в дар своему супругу. Теперь этому не суждено случиться, и мне остается либо начать брак со лжи, либо уйти в монастырь, для жизни в котором я не создана. Мое целомудрие поругано, и осознавать эту потерю невыносимо.

Не менее ужасно и то, что те, кто меня сопровождал – вероломный предатель Ги де Мюсси и две фламандские фрейлины, – могли предотвратить бесчинство, но оказались трусами и изменниками. Они сбежали, когда я велела им остаться. Герцог Бургундский злорадствовал: «Де Мюсси носит мой символ, принцесса. Он мой вассал. Никто не станет слушать ваших приказаний. Они все – мои люди».

Сопровождавшие меня женщины – я не могу называть их своими фрейлинами – безропотно подчинились герцогу, хотя и догадывались о его гнусном намерении. Истинно говорят, что дьявол живет здесь, среди нас.

Я хочу поведать вам, мой любезный брат, почему герцог решил попрать невинность, которую до сих пор так извращенно оберегал. Иоанн Бургундский своими мерзкими устами злорадно сообщил мне об этом.

«Сегодня утром ваш драгоценный Гарри Монмут в порыве раздражения покинул переговоры, заявив, что намерен сам заполучить и вас, и все владения, какие пожелает, даже если для этого ему придется выгнать из Франции меня, короля Карла и вашего брата-бастарда, – объявил герцог, больно заломив мне руку за спину. – Теперь у вас столько же шансов стать его супругой, как у вашего подлого брата – стать королем. Я сразу понял, что похотливого козла снедает гнусное вожделение. Высокомерный дурак возомнил, что он, косорылый сын узурпатора, будет достойной парой для дочери короля Франции!»

А потом он швырнул меня на землю и склонился ко мне со словами, от которых кровь застыла в жилах: «Я видел, что и ты возжелала его. Несмотря на свой кроткий и набожный вид, под юбкой ты так и пышешь жаром. Так же как и мать, не можешь без мужчины. Что ж, теперь ты его получишь».

Я билась и кричала, однако он насильно овладел мной. В грязи, под деревьями, он задрал мне юбки и осквернил невинную плоть… Вот так же, должно быть, он насиловал беспомощных девушек в деревнях, разоренных войной.

Потом он сказал, что я сама виновата, что сама этого хотела, что буду умолять его о повторении, если ему захочется надругаться надо мной еще раз! Ах, Боже Всемогущий, я содрогаюсь, выводя эти строки, но вы должны знать, что насилию я подверглась против моей воли, что я ненавижу и проклинаю герцога Бургундского и что я соблюла бы непорочную чистоту, если бы он не был исчадием ада.

Как бы мне хотелось сказать вам все это лицом к лицу, чтобы вы видели мои страдания и знали, что я неповинна в черных помыслах, в которых обвинил меня герцог. Но я настолько в его власти, что даже не могу найти способ отправить вам это письмо!

Наш несчастный отец не в силах мне помочь. Когда он не охвачен ужасными страхами, он немногим отличается от ребенка. Я знаю, кто наводит на него злые чары. Наша мать, возможно, тоже околдована, однако я верю, что ей все известно и что она добровольно закрывает глаза на происходящее. Даже если она вынуждена так поступать, в моих глазах ее это не оправдывает. Я нахожусь в ее власти, так же, как и во власти герцога. Возможно также, что Луи и Жан пали жертвами заговора, сплетенного этими злокозненными чудовищами, а вы чудом избежали подобной же участи.

Пусть Бог и Пресвятая Дева избавят меня от этого ада! Никогда не предполагала, что могу желать смерти ближнего своего, но смерть герцога станет для меня величайшим благом. Может быть, милосердный Господь простит того, кто отомстит за гнусное насилие над вашей сестрой…

Екатерина

Писано в замке Понтуаз,

в рассветные часы первого дня июля 1419 года

Так же, как я однажды нашла в себе силы убежать с места своего унижения, Екатерина заставила себя подняться с травы, вскочила в седло и вернулась в замок. Я готовила придворное одеяние для вечерней аудиенции, когда Екатерина вошла в опочивальню и с горестным криком рухнула мне в объятия.

Полагаю, каждая женщина или девушка относится к целомудрию и невинности по-разному. Я никогда особенно об этом не задумывалась. Я следую церковным заповедям, потому что так заведено, и набожностью не отличаюсь, хотя теперь понимаю, что могла пострадать от своего легкомысленного отношения и к целомудрию, и к религии. Меня не подвергли публичному осуждению, не выгнали из дома, и, хотя в смерти моего первенца многие увидят суровую и справедливую кару господню, я не верю, что это так.

Для Екатерины невинность имела мистическое значение. Преклонение перед непорочностью Богородицы, воспитанное в монастыре, связывалось в ее представлении с уважением собственной чистоты и приобретало особое значение не только потому, что для принцессы королевской крови целомудрие является важнейшим элементом брачного договора, но и из-за личной веры Екатерины в учение Церкви о святости человеческого тела. Посягательства герцога Бургундского не сломили ее духа, потому что позволяли принцессе надеяться, что она может считать себя нетронутой как духовно, так и физически. Однако грубое насилие и уничтожение невинности подорвало непоколебимую веру Екатерины в милость Вседержителя.

Екатерина приняла горячую ванну и улеглась в постель. Я решилась предложить принцессе особый травяной настой.

– Он залечит царапины и ссадины, ваше высочество, а также, даст бог, не допустит более серьезных последствий…