Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Мы пошли следом за сворой гончих, возвращавшихся с дневного выгула. Из загона появился Люк с бадьей в руке и направился к цистерне, чтобы набрать воды. Я встревоженно ахнула, заметив огромный синяк у него под глазом. Конечно, вполне возможно, что он получил его в ходе работы – охота сопряжена с немалыми опасностями, – но раздосадованный вид сына навел меня на подозрение, что Люк с кем-то подрался.

– Святые небеса! Матушка! – изумился он, заметив меня. – Как ты здесь очутилась? Алисия! – воскликнул он, внезапно узнав сестру. – Почему ты в таком виде?

– Тсс! – прошипели мы в один голос, испуганно оглядываясь.

Я потащила Люка в тень под стеной.

– Не кричи ты так! Лучше познакомься со своим братом, Аланом, – сказала я и вопросительно посмотрела на опухшую скулу сына. – Откуда у тебя синяк?

– Да так, слегка повздорили. А вы зачем приехали? – взволнованно спросил он. – Что-то случилось?

– Ничего серьезного, – успокоила я. – А повздорили вы из-за дофина?

– Как ты догадалась? – Люк смущенно потупился. – Понимаешь, тут один тип оскорбительно о нем отозвался, ну, мы и сцепились. Со времени примирения никому не позволяется говорить плохо о дофине, однако люди герцога по-прежнему называют его бастардом, а меня это бесит.

– Держи себя скромнее, – укорила я, хотя его верность дофину меня порадовала, поскольку вполне соглашалась с моим намерением. Я утянула сына подальше в тень и спросила, знает ли он сеньора дю Шателя в лицо.

– Конечно, знаю! – небрежно кивнул Люк. – Принц Карл всю неделю охотился вместе с герцогом, а дю Шатель, словно черная пиявка, не отходил от дофина ни на шаг.

– Он и должен так поступать! – наставительно произнесла я. – У меня письмо к дофину, которое нужно передать лично сеньору дю Шателю и никому другому. И как можно скорее. Ты мне не поможешь?

– Попробую! – восторженно откликнулся Люк. – А что в письме?

– Просьба взять тебя в охотничье хозяйство дофина, – ответила я и, заметив радостное изумление сына, поспешно продолжила: – Впрочем, бо́льшая часть письма касается только принцессы. Послание следует передать либо Танги дю Шателю, либо самому дофину. Понятно, Люк? Это очень важно. Сделать это нужно сегодня же, чем раньше, тем лучше.

– Знаешь, я прямо сейчас могу попробовать, – предложил Люк. – Сеньор Танги недавно вернулся с охоты, понес на конюшню раненого сокола. Давай я туда сбегаю, вдруг он все еще там?

Все складывалось лучше, чем я могла надеяться.

– Да, беги! Вот письмо. – Я достала запечатанный пакет из лифа, где хранила послание с тех пор, как мы уехали из Понтуаза. – Спрячь в карман, чтобы никто не видел. Скажешь сеньору Танги, что это от мадам Ланьер. Он меня наверняка помнит. Если не сможешь доставить, принеси письмо обратно. Ну, беги!

Люк сунул письмо в карман куртки, выбежал во двор и затерялся среди толпы. Я улыбнулась Алисии и приложила палец к губам.

– Потом расскажу, – пообещала я.

Алисия не подозревала о моем намерении связаться с Танги дю Шателем и не знала о содержании письма. Так было надежнее.

Я написала письмо в ночь перед отъездом из Понтуаза, воспользовавшись пером и чернилами Екатерины, которые остались в ее покоях. С собой принцесса взяла только самое необходимое, а дорожный алтарь с тайником упаковала сама. Ключ от тайника она всегда хранила на груди. На то, чтобы сочинить послание Танги, у меня ушло несколько часов, и пока я нетерпеливо ждала возвращения Люка, я мысленно вспоминала его содержание.

Сеньору дю Шателю,

секретарю и советнику дофина Карла

Приветствую вас, почтенный сеньор!

Надеюсь, вы помните меня, верную кормилицу принцессы Екатерины.

Как вам известно, из-за болезни августейшего отца принцесса живет под присмотром герцога Бургундского. Я с прискорбием вынуждена сообщить вам, что она подверглась ужасному и бесчестному обращению. Угрозами и принуждением герцог склонил ее к невыразимому распутству. Он лишил принцессу невинности и злонамеренно осквернил ее честь, а следовательно, и честь короны Франции.

Прошу вас посвятить в эту тайну одного только дофина. Несомненно, его королевское высочество придет в ужас от страшного оскорбления, нанесенного сестре. Мне также ведомо, что ее высочество Екатерина, пострадав от герцога Бургундского, желала бы просить своего августейшего брата отвергнуть его лживые предложения дружбы и любые договоры о примирении, к которым герцог может призывать его высочество. Дофин – любимейший брат принцессы, которому она доверяет, но лишь до тех пор, пока он остается свободным от пагубного влияния герцога Бургундского.

Это письмо доставит мой сын Люк, служащий охоты короля. Он был удостоен чести заботиться о любимых гончих дофина, прежде чем его высочество был вынужден спешно покинуть дворец Сен-Поль, и если вы, мессир, ему позволите, то готов с честью служить дофину вновь.

Остаюсь по-прежнему верной и покорной слугой короля и искренне молюсь о здоровье и благополучии господина моего дофина.

Писано Гильометтой Ланьер,

служанкой при опочивальне ее королевского

высочества принцессы Екатерины

Мы с волнением ждали возвращения Люка.

– Удалось, матушка! – воскликнул сын, бросаясь ко мне. – Сеньор дю Шатель взял письмо, но пока не читал. Я сказал, от кого оно, и он сунул его в кошель на поясе и велел передать тебе, что после пиршества ожидает тебя в покоях дофина. Стражники тебя пропустят.

– Но где находятся покои дофина? – ужаснулась я. – И как мне попасть в замок?

– Вы с Алисией придете на торжество, – предложил Люк. – В замке будет столько горожан, что вас никто не заметит. Может, вам даже перепадет праздничного угощения.

– Хорошо бы, – вздохнула Алисия. – Я страшно проголодалась!

– Поделом тебе! – сказал Люк, дергая сестру за рукав куртки. – Будешь знать, как рядиться в мою одежду! Пойдем, подыщем себе местечко, а то народ уже собрался.

Пиршественный зал замка Корбель был переполнен людьми и звенел от веселого гомона. Те, кому посчастливилось занять места за длинными столами, наливали в чаши вино из высоких кувшинов и хватали куски жареного мяса с огромных блюд, которые разносили по залу слуги. Те, кому за столом места не досталось, наполняли мясом хлебные тренчеры и ели, где могли – под стенами, подсев на край лавок или даже забравшись под стол вместе с собаками.

Протолкавшись сквозь толпу, Люк раздобыл три краюхи хлеба, и мы наполнили их ломтями сочного окорока. Хлеб вбирал в себя пряную подливу, и запах был невероятно аппетитным. Люк позаимствовал кувшин со стола приятелей-охотников, и мы пили вино из горлышка. Проходивший мимо слуга с кожаным бурдюком заново наполнил опустевший кувшин, и Люк отнес его на стол.